Снег… он метёт и метёт

Заметёт ли моё сердце?..

Заживёт ли… Оживёт ли…

(стихи Елена Ваенга)

— Анечка приехала! — щебетала мне Олька. — Ура! Наконец-то будет с кем поговорить, а то эти взрослые разговоры, куда поступать, достали! Ангелочек, ты на педагога пойдёшь, да? Слушай, а мы с Катюхой познакомились с ребятами, учатся на судоводителя. Первый курс закончили. Такие красавцы. Мне в их компании очень нравится один парнишка, смотрю на него — и сердце замирает. Я вас познакомлю, — искрящийся оптимизм двоюродной сестры меня совсем не радовал. Душа болела после того, что случилось на выпускном.

— Нет, спасибо! Не надо мне никаких знакомств, я приехала учиться, а не с парнями встречаться.

До дома тёти Вали, дяди Юры и Оли мы шли пешком, так как он находился недалеко от вокзала, почти в центре города. На улице стояла жара — середина лета, невыносимо припекало солнышко. Когда мы проходили аллею, я заметила, что только недавно распустилась сирень. Красота и запах были умопомрачительные.

У них оказалась трёхкомнатная «хрущёвка» на втором этаже и по сравнению с нашей она мне тогда показалась халупой. Комнаты раздельные. Совместный туалет. Большая комната рядом с кухней принадлежала Оле, а комната тёти Вали была дальше по коридору. Они сделали перепланировку: кладовку убрали и получился коридор, вдоль которого разместился встроенный шкаф, а также две комнаты напротив друг друга, не очень большие.

— Аня, перестань! Одно другому не мешает. Ну, вот мы и дома, — сказала сестра, открывая дверь. — Ма, мы пришли, — прокричала она. — Разувайся и заходи на кухню. А я пока вещи твои занесу в нашу комнату. Да и слышу, ма там возится. Вроде как Юра сегодня придёт с моря.

— Почему ты его так называешь?

— А он сам разрешил, сказал, что дядя Юра вроде как не по статусу. Разница у нас тогда была одиннадцать лет.

Я задумчиво осматривала кухню пяти квадратных метров, в которой было не развернуться… Стол, стулья и шкафчики — всё было каким-то таким серым, что глазу не за что было зацепиться. Тётя Валя — женщина небольшого роста, очень худенькая, миниатюрная, как заморская статуэтка. На её миловидном лице выделялись живые каре-зелёные глаза, которые меняли цвет в зависимости от настроения и освещения. Её волосы были накручены на большие бигуди. Весь её вид портили только следы похмелья и серый застиранный халат, в котором она стояла около разделочного стола. Она кулинарила и что-то напевала. Рядом с ней я заметила начатую бутылку пива и стакан. Я даже как-то поморщилась. Было так не приятно. Видеть. Это.

— О, какая ты совсем взрослая стала. — Смотрит на меня тётя Валя. Не спешит меня обнять. — Ну садись за стол. Заключить в объятия вот толком не могу — тесто решила замесить. Юра скоро придет, да и, может, с друзьями его посидим. Ну, давай рассказывай, почему решила у нас учиться. Неужели у вас в Подмосковье учится негде.

— Почему? Есть, конечно. Но произошла неприятная ситуация, которая и подвигла меня к вам приехать. На выпускном парень, с которым дружили, оказался предателем.

— И что сделал-то? Что, с подругой застала, небось целовался? — спросила тётя слегка усмехаясь.

— Он ушёл рано, точнее, после того, как аттестат выдали, и моя подруга вслед за ним ускакала. На вечере в честь окончания школы его не было. А Карина наоборот недолго, но была. Она отозвала меня в сторонку и сказала, что, Костя уже давно с ней роман крутит. У них будет ребёнок. А я ей ответила, чтоб она катилась куда-нибудь и желательно подальше. — Мне было очень больно это вспоминать.

— И ты ей поверила, а почему не проверила? Пришла бы к Косте и спросила. Сама же взяла и отдала его в руки той мегеры, бери его тёпленьким, — усмехнулась тётя Валя.

— Вот ещё буду унижаться. А уехала? Не смогла бы смотреть, как они живут счастливые. И видеть их ребёнка. — Она с иронией и сочувствием на меня посмотрела:

— Да ладно, не переживай, сколько их ещё таких будет… Оля на повара поступила да говорит, с парнями познакомилась. Военные, красивые, здоровенные… У-у-ух, горячие северные парни!!!

— Тётя Валя, и вы туда же, не надо мне никого. Боль одна от них.

— Ой, скажешь тоже! Пройдёт всё, первая школьная любовь всегда боль. Только нужна она, эта боль, чтобы понять жизнь.

— Ну и философия у вас, тёть Валь!

— Потом, возможно, поймёшь, может быть. А вот с парнем всё-таки надо было поговорить. Вдруг всё не так, как кажется. Ладно, иди уж в комнату. Устала небось. А вечером сходите по городу погулять, когда жара спадёт.

Оля лежала на двуспальном угловом диване, но как оказалось впоследствии, он не угловой, а состоял из пуфиков, которые можно было двигать по своему усмотрению. В ушах сестры был плеер, глаза закрыты. Она не обращала на меня никакого внимания, поэтому я решила осмотреться. Присела на единственный стул, стоящий рядом с письменным столом. Вдоль стены встроенный зеркальный шкаф, и он получается, как бы, напротив окна. На карнизе висели очень плотные портьеры темно-синего цвета, не пропускающие света.

— Что, маман доставала нравоучениями? — Наконец-то Оля открыла глаза и заметила меня.

— Вроде нет.

— А меня достала. — Она показала на горло: — Во где она уже. Замучили оба. — Сестра присела на диване. — А Юра так постоянно по ушам ездит. Сбежать от них уже хочется. Как только отучусь, так больше не увидят. А чего мы здесь киснем? Может, по городу прогуляемся?

— Пошли, а куда? И как мне одеться?

— А я тебя с Никитой познакомлю. Хочешь?

— Нет, говорила же, — сказала я резко.

— Не хочешь, как хочешь. Ладно. Давай гардероб твой столичный осмотрю. Вытаскивай свои шмотки.

Я делаю так, как сказала мне сестра. Достаю из чемодана свои вещи. Она осмотрела джинсы, кофточки. Каждую вещь вертела в руках.

— Красивый прикид, — с придыханием каким-то говорит Оля. — А мне Юра тоже часто возит из-за границы шмотье различное, на твое похоже.

Я не могу понять, а тёте Вале ничего не возит? Спрашиваю об этом Олю, но она лишь хмыкает в ответ.

Разложив вещи на ту полку, что была мне выделена, Оля замечает мою блузку с красными розами и выпрашивает одеть её. Но при этом надевает свои джинсы. Я решила не выделяться и тоже надеть джинсы и блузку, только синего цвета.

— Волосы распусти, — говорит мне сестра. — Мне б такие шикарные волосы, а то достались от мамы ниточки, что