Я присвистнул. «Бархатным Салоном» называлась дорогая служба эскортных услуг, которой заправляла женщина по имени Бьянка. На службе у нее состояла стая красивых, обаятельных и весьма сообразительных девиц, которыми она снабжала самых богатых местных мужчин по таксе в несколько сотен долларов в час. Бьянка торговала таким женским обществом, какое большинство мужчин видит только по телевизору и в кино. Еще я знал, что в Небывальщине она является весьма и весьма влиятельной вампиршей. В общем, она обладала Властью с большой буквы "Б".

Прежде я уже пытался объяснять Мёрфи концепцию Небывальщины. Она так и не поняла ее до конца, но все же усвоила, что Бьянка в некотором роде вампирша, периодически сражающаяся за территорию. Мы оба прекрасно понимали, что, если в дело вовлечена одна из Бьянкиных девиц, без нее самой здесь тоже не обошлось.

Мёрфи не стала ходить вокруг да около.

– Это может быть одной из Бьянкиных разборок?

– Нет, – сказал я. – Если только она не повздорила с человеком-колдуном. Вампир, даже вампир-колдун ни за что не устроит ничего подобного за пределами Небывальщины.

– Но она могла конфликтовать с человеком-колдуном?

– Не исключено. Но на нее это не похоже. Она не так глупа, – я не стал говорить Мёрфи о том, что стараниями Белого Совета вампирам, trifled со смертными магами, не удается прожить достаточно долго, чтобы успеть проболтаться об этом. Я вообще не рассказываю обычным людям о существовании Белого Совета. Еще не время. – И потом, – добавил я, – если кто-то хотел навредить Бьянке, напав на ее девиц, ему стоило бы укокошить девушку, оставив клиента целым и невредимым, чтобы тот разболтал об этом всему свету. Это нанесло бы куда больший ущерб ее бизнесу.

– Гм, – только и сказала Мёрфи. Я не убедил ее, но она записала все мои соображения.

– Кто был мужчина? – спросил я.

Пару секунд Мёрфи молча смотрела на меня.

– Томми Томм, – сказала она, наконец, ровным голосом.

Я удивленно посмотрел на нее: имя мне ничего не говорило.

– Томми Томм, – повторила она. – Телохранитель Джонни Марконе.

Теперь во всем этом забрезжил какой-то смысл. «Джентльмен» Джонни Марконе оказался царем горы после того, как семья Варгасси сошла на нет в результате внутренних междоусобиц. Департамент Полиции видел в Марконе блаженную передышку после долгих лет безжалостной борьбы и кровавых поединков с Варгасси. Джентльмен Джонни не позволял у себя в организации никаких эксцессов и очень не любил, чтобы в городе орудовали независимые одиночки. Карманники, медвежатники и наркодилеры, не входившие в его команду, или каким-то образом меняли свои убеждения и пристраивались к нему под крылышко, или просто исчезали, и больше о них никто ничего не слышал.

Марконе оказывал на преступность цивилизующее воздействие – и там, куда он дотягивался, масштабы ее заметно возрастали. Как чертовски проницательный бизнесмен он содержал целую армию адвокатов, ограждавших его от закона баррикадами свидетелей, бумаг и магнитофонных записей. Копы никогда не высказывали этого вслух, но порой казалось, что им почти неохота преследовать его. В конце концов, Марконе был куда лучше единственной альтернативы – анархии в преступном мире.

– Помнится, мне говорили, что у него был заклинатель, – сказал я. – Похоже, он больше не пользуется его услугами.

Мёрфи передернула плечами.

– Похоже, так.

– И что ты собираешься делать дальше?

– Я думаю, проработать версию с парикмахером. Побеседую, конечно, с Бьянкой и Марконе, но заранее знаю, что они мне скажут, – она захлопнула блокнот и раздраженно тряхнула головой.

Некоторое время я молча смотрел на нее. Вид у нее был усталый. Я так ей и сказал.

– Да, я устала, – согласилась она. – Устала от того, что на меня смотрят как на идиотку. Даже Кармайкл, мой старый напарник, считает, что я хватила через край со всем этим.

– Остальные в участке тоже с этим согласны? – поинтересовался я.

– Ну, большинство просто хмурятся, или крутят пальцем у виска, когда им кажется, что я не смотрю в их сторону, и подшивают мои рапорты к делу, даже не читая их. Все, кроме тех, кто уже сталкивался со всякой чертовщиной, а эти просто готовы обделаться со страха. Они боятся верить во все, чего не показывали в «Мистере Науке», когда они были маленькими.

– А ты сама?

– Я? – Мёрфи улыбнулась, и изгиб ее губ на мгновение сделался таким трогательно-женственным, что никак не вязался с ее твердозадой натурой. – Мир трещит по швам, Гарри. Мне кажется, за последние сто с небольшим лет люди привыкли верить в то, что они знают все. Да ну их к черту. Я могу согласиться с тем, что мы сейчас снова начинаем видеть то, что скрыто тьмой. Наверное, я просто цинична.

– Жаль, что не все думают, как ты, – вздохнул я. – Это изрядно снизило бы количество дурацких звонков ко мне в офис.

Она снова улыбнулась мне, на этот раз озорнее.

– Так то оно так, но можешь представить себе мир, в котором по всем каналам крутили бы одну «АББУ»?

Мы посмеялись немного. Бог мой, этому гостиничному номеру действительно недоставало смеха.

– Послушай-ка, Гарри, – сказала Мёрфи, продолжая улыбаться. Я буквально видел, как шестеренки у нее в голове закрутились быстрее.

– Ну?

– Ты ту говорил насчет того, как убийца это проделал. И что ты не уверен, что смог бы разобраться в этом.

– Ну?

– Я же знаю, это чушь собачья. Зачем ты мне лапшу на уши вешаешь?

Я напрягся. Бог мой, башка у нее варила классно. А может, просто враль из меня никудышный.

– Послушай, Мёрф, – осторожно начал я. – Ну, есть просто такие вещи, которых не надо делать.

– Порой меня тоже тошнит при мысли о том, что придется лезть в голову всей той мерзости, за которой я охочусь. И все равно приходится заниматься этим, чтобы закончить работу. Я понимаю, что ты имеешь в виду, Гарри.

– Нет, – устало сказал я. – Ничего ты не понимаешь, – она и правда не понимала. Ничего она не знала ни о моем прошлом, ни о Белом Совете, ни о Дамокловом мече, что непрерывно висит у меня над головой.

Черт, по большей части я и сам успешно притворяюсь, будто не знаю об этом.

Совету достаточно одного-единственного повода, мелкой зацепки, чтобы уличить меня в нарушении одного из Семи Законов Магии – и меч обрушится. Стоило бы мне только начать складывать рецепт приносящего смерть заклинания, как они пронюхали бы об этом – и этого более чем хватило бы в качестве такого повода.

– Мёрф, – взмолился я. – Ну не могу я даже пытаться вычислить эту дрянь. Не могу собирать штуки, необходимые для этого. Ты просто не понимаешь.

Она испепелила меня взглядом, не посмотрев, однако, мне в глаза. До сих пор я не встречал еще никого, кто отважился бы и на это.