— Где ты еще могла находиться в такое время суток?

Так вот почему он обнял ее. Он почувствовал облегчение. Всего-то-навсего. Они подъезжали все ближе к Мэйпл-стрит, и Дженни вдруг явственно ощутила горький запах.

— Пахнет дымом, — сказала она.

— Можешь открыть окно, если не боишься замерзнуть.

— А откуда здесь этот запах?.. О боже! Ты заходил в дом? — Дженни тут же представила, как Рурк отталкивает пожарных и пробирается в горящее здание. — Ты хотел найти меня!

Рурк не ответил. Но это и не требовалось. Рурк Макнайт всегда занимался спасением людей. Это являлось его необъяснимым увлечением.

— Ты не оставляла включенной плиту? — спросил Рурк. — Или какой-то прибор?..

— Конечно же нет! — разозлилась Дженни. Эти вопросы ее раздражали и пугали. Потому что, возможно, она и правда забыла что-то выключить. Ведь теперь она жила одна и стала очень рассеянной. Иногда Дженни не могла отделаться от мысли, что ей суждено всю жизнь прожить вот так, в одиночестве, подобно изгнаннику. И некому будет выключить за ней кофеварку, если она об этом забудет. А в конце концов она превратится в бабушку со множеством кошек. Про таких старушек Дженни и ее друзья в детстве придумывали истории. Одинокие, странные женщины, у которых нет ничего, кроме пропахшего нафталином дома и их кошек.

— …Ты меня слушаешь? — Голос Рурка оторвал Дженни от раздумий.

— Что? — спросила она, пытаясь привести мысли в порядок.

— С тобой все в порядке?

— Ты только что сообщил мне, что мой дом пылает в огне. Не думаю, что со мной все должно быть в порядке.

— Я имел в виду…

— Я знаю, что ты имел в виду. Разве я выгляжу обеспокоенной?

Рурк бросил на Дженни взгляд:

— Ты спокойна. Но мы еще не приехали к дому. Ты представляешь, как выглядит здание, полностью охваченное огнем?

— Нет, я… — Дженни замолчала, потому что в этот момент Рурк свернул за угол, и тут она увидела свою улицу. «Боже мой». — Сердце Дженни забилось в бешеном темпе.

С обоих концов улица была блокирована машинами пожарной службы и скорой помощи, работниками и их оборудованием. В темноте мигали желтые огни спецсигналов. Соседи в зимних пальто, наброшенных прямо на пижамы, собрались на своих дворах, крылечках и с открытым ртом смотрели вверх. Создавалось впечатление, что они наблюдают за фейерверком на День независимости. Вот только никто не смеялся и не кричал от радости.

Пожарные в полной экипировке окружили дом и сражались с огнем.

Рурк остановил машину, и они с Дженни выбрались на улицу. В окнах на верхнем этаже не было стекол, словно кто-то выбил их одно за другим. За этими окнами находился коридор, где висели фамильные портреты — старая фотография со свадьбы бабушки и дедушки, несколько фотографий, на которых была запечатлена вечно юная и прекрасная двадцатитрехлетняя Маришка, мать Дженни, — как раз в этом возрасте она и оставила ее, — также целый строй портретов Дженни школьных лет.

Будучи маленькой девочкой, Дженни любила носиться по этому коридору туда-сюда, пока бабушка не призывала ее остыть. Дженни всегда нравилось это выражение: «остыть». Она бралась за голову и издавала шипящий звук, словно чайник, выпускающий пар.

Дженни любила придумывать истории о людях с портретов. Ее бабушка и дедушка, которые невозмутимо стояли перед объективами камер, превращались в звезд Бродвея. Мать, чьи огромные глаза манили загадочностью и очарованием, являлась правительственной шпионкой. Она защищала мир и скрывалась внутри базы, расположенной глубоко под землей, поэтому и не могла сказать своей семье, где она находится.

Кто-то из пожарных крикнул, чтобы все отошли назад и держались на безопасном расстоянии от здания. Другие пожарные бежали к дому с тяжелым шлангом на плечах. Стоя на выдвижной лестнице пожарной машины, один из спасателей тушил огонь на крыше.

— Дженни, слава богу! — воскликнула миссис Сэмюэльсон и заспешила к Дженни навстречу. На ней были длинное пальто из верблюжьей шерсти и теплые ботинки, которые она даже не застегнула. На ее руках дрожал Натли, йоркширский терьер. — Я заметила огонь и испугалась, что ты в доме.

— Я была в пекарне, — объяснила Дженни.

— Миссис Сэмюэльсон, кто-нибудь взял у вас показания? — спросил Рурк.

— А что? Да, но я…

— Извините, мэм. — Рурк взял Дженни за руку и подвел ее к машине.

Один из пожарных старшего звания давал указания по рации, другой повторял их в громкоговоритель.

— Шеф, это Дженни Маески, — сказал Рурк, продолжая держать ее за руку.

— Мисс, я сожалею о вашем доме, — ответил пожарный. — После того как поступило сообщение о пожаре, нам потребовалось восемь минут, чтобы добраться сюда, но дело в том, что огонь вспыхнул задолго до того, как нам позвонили. Такие старые дома… вспыхивают как спички. Мы делаем все возможное.

— Я… эм… спасибо… наверное… — Дженни понятия не имела, что говорить, когда за спиной горит твой дом.

— Соседи сказали, у вас не было домашних животных.

— Да, это так.

«Только бабушкины африканские фиалки и травы в горшках на окошке, которое выходит в сад. Только целый мой мир. Все, что у меня было», — подумала Дженни. Несмотря на теплую одежду и жар пламени, ее знобило от ночного ветра. Просто поразительно, насколько сильно ее трясло.

На плечи Дженни опустилось что-то теплое и тяжелое. Она не сразу поняла, что это одеяло, которое службы спасения выдают пострадавшим. И еще Дженни ощутила руки Рурка Макнайта. Он стоял позади нее, притянув ее к груди, обнимая, словно желая защитить от всего плохого. Дженни вдруг стал невыносим собственный вес. Она сдалась и прислонилась к груди Рурка. Вскоре ей пришлось закрыть глаза, чтобы спрятаться от любопытных взглядов и едкого дыма. Лицо обжигал жар пылающего огня. От резкого запаха тошнило. Он вызывал в сознании картины сгорающих в доме вещей. Дженни открыла глаза и стала смотреть.

— Дом разрушен, — произнесла она, поворачивая голову и глядя на Рурка. — Все кончено.

Парень с камерой, возможно фотограф какой-то газеты, стоял в кузове своего автомобиля и наводил огромный объектив на горящий дом.

Рурк еще крепче сжал Дженни в объятиях.

— Прости, Дженни. Хотел бы я сказать, что ты не права.

— И что теперь?

— Расследование происшествия, — ответил Рурк, — выплаты по страховке, опись имущества.

— Я имею в виду прямо сейчас. Следующие двадцать минут. Следующий час. Огонь потушат, а дальше что? Я вернусь в пекарню и буду спать под своим письменным столом?

Рурк наклонил голову. Его губы находились у самого уха Дженни, чтобы она могла слышать его сквозь шум улицы.

— Не волнуйся об этом, — сказал Рурк. — Я защищу тебя.