Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Поэтому я и звоню, узнать как у тебя дела? Мне вчера твой голос не понравился.
– У меня все хорошо, – поспешила заверить я маму.
– И на работе все хорошо? – с паузой произнесла она
– Да, мам и на работе все хорошо.
– Точно? Полина, ты меня не обманываешь?
– Нет, мам! У Маргариты Ивановны все хорошо!
– Ну, ладно тогда не буду тебя отвлекать! Целую, Поля!
– И я тебя, мам!
Поужинав, я налила себе кружку кофе и погрузилась в воспоминания двухлетней давности.
Два года назад
– Полина Александровна? – спросила женщина на том конце провода.
– Да, это я?
– Это вам звонят из больницы.
– Да? – настороженно ответила я.
– Маргарита Ивановна Быстрицкая, кем вам приходится?
– Это моя мама. Что с ней? – испуганно прошептала я.
– У нее случился сердечный приступ, – произнес холодный лишенный эмоций голос.
– Она жива? – едва сдерживая подступающие слезы, прошептала я.
– Да, она в реанимации.
– Какая больница? Я сейчас подъеду!
– Мы поэтому и звоним вам, лечащий доктор хочет с вами поговорить. Записывайте адрес.
– Да-да! Сейчас я возьму ручку, – спешно произнесла я.
Через десять минут, с телефоном в руке я сбегала по ступеням своего подъезда. Поймав на дороге попутку, я назвала адрес.
– Большепрудная двенадцать, корпус три, пожалуйста.
– Это больница, вроде бы? – спросил водитель молодой парень, кажется. События того периода находятся словно в тумане.
– Да, и можно побыстрее, пожалуйста? У меня мама в реанимации.
– Конечно, извините, – смутился водитель.
Через полчаса я вбежала в просторное приемное отделение с белыми кафельными стенами. На стульях вдоль стен сидели больные и ждали своей очереди.
Я поспешила к дежурному.
– Добрый вечер! Мне звонили! Я по поводу Быстрицкой Маргариты Ивановны, ее сегодня привезли по скорой и положили в реанимацию, – на одном дыхании выпалила я.
– Секундочку, – ответила девушка в медицинской одежде и заглянула в свои бумаги. – Да, совершенно верно, Быстрицкая находится в реанимации. А вы Полина Александровна?
– Совершенно верно, ее дочь.
– С вами хотел поговорить Антон Андреевич, ее лечащий врач. Присядьте, я ему сейчас сообщу, что вы пришли, и он к вам спустится.
Села на металлический холодный стул, что стоял вдоль стены в компании своих собратьев. Почему-то в приемных отделениях всегда стоят вот такие холодные металлические стулья по три вместе. Но долго я не просидела, слишком была взволнована состоянием мамы. Встав, я стала вышагивать по коридору из одного конца в другой. Через двадцать минут ко мне подошёл молодой мужчина в белом халате и очках, за которыми скрывались уставшие глаза.
– Добрый вечер, Полина Александровна, – сказал врач.
– Здравствуйте, – просипела я.
Мне было страшно услышать, что скажет этот уставший врач. – Что с мамой?
– Маргарита Ивановна, сейчас в реанимации. Нам удалось спасти ей жизнь и ее состояние стабильное.
– Но что произошло? – глядя на него как на бога, спросила я.
– Скажите, ваша мама когда-нибудь жаловалась на сердце? – вместо ответа спросил врач.
– Особо не жаловалась. Ну, бывало, что прихватит, она выпьет таблетки и отпускало. А что произошло?
– У нее стеноз клапана, кровь через камеры сердца плохо поступает, и оно вынуждено чаще сокращаться. Отсюда и периодические боли в сердце. Помимо этого, и высокое давление.
– И что это значит? – ничего не поняв из объяснения врача, спросила я.
– Вашей маме требуется операция на сердце.
– Хорошо! Что надо? Подписать согласие? Давайте! – тут же выпалила я.
– Вы не поняли Полина Александровна, проблема не в самой операции и согласии.
– А в чем? – вопросительно уставилась я на врача.
– В ее стоимости.
– Хорошо, сколько? Я заплачу! – нетерпеливо сказала я, ещё не догадываясь, что до меня пытаются донести.
Маме требуется срочная операция, а он тут тянет кота за хвост.
– Дело в том, что стоимость операции…, – сказал Антон Андреевич.
Сумму с таким количеством нулей, которую озвучил доктор, я даже на бумаге никогда не видела, не говоря уже о том, что она была у меня в наличии.
– А вы точно не ошиблись с количеством нулей? – с робкой надеждой спросила я.
– К сожалению, нет, – мягко улыбнулся врач. – Это сумма еще без учета, послеоперационной реабилитации, – решил он меня добить.
– А без операции мама не выкарабкается?
– Некоторое время у нее ещё есть. Но ей категорически запрещен любой физический труд. Даже спуск по лестнице может стать для нее фатальным.
– Я найду деньги! – твердо произнесла я. – Ставьте маму в очередь на операцию. Я ведь права, там ещё и очередь?
– Да, ближайшая где-то месяца через три.
– Хорошо. Я могу увидеть маму?
– Сожалею, но посетителям в реанимацию нельзя. Когда ее переведут в отделение, тогда можно будет навестить, кроме того, ей понадобится сиделка, самой-то ей ничего нельзя будет делать.
– Понятно. Спасибо вам.
– Не за что! Как только вашей маме полегчает, вам позвонят.
– Хорошо, – как заезженная пластинка повторяла я.
Как вышла из больницы, как добралась до тетки, помню смутно. У меня в голове была одна-единственная мысль, где раздобыть деньги. Мои единственные родственники мамина сестра тетя Маша и ее дочь, моя двоюродная сестра Катя. Кроме них, помощи мне просить не у кого. Но и у них, к сожалению, тоже нет такой волшебной суммы с бесконечными ноликами. Единственное чем они могли помочь, это поддержать и дать дельный совет, который поможет в безвыходной ситуации.
Завалившись в слезах к тётке, я в перерывах между рыданиями поведала печальные новости.
– А, ну, отставила сопли на кулак наматывать! – гаркнула тетка, выслушав меня. – Мать надо спасать, а не реветь!
– Так я, что против, что ли? Я только не знаю, где такую сумму взять! Кредит в банке с моей зарплатой мне не дадут.
– Работу, надо, значит, сменить, на
