Внизу царила задумчивая тишина, какая бывает только в библиотеках и залах суда. Девица забралась куда-то вглубь лавки, и про её присутствие напоминала только приглушенная мышиная возня, будто голодный грызун от безнадёги решил подкрепиться книжными корешками.

Я бросил тоскливый взгляд на ряды стеллажей и остановился. На столе, прикнопленная к рабочей доске, распласталась иллюстрация к очередной эльфийской мути. Я вздохнул. Кому я доверил свою судьбу? Как могла эта бумагомарательница справиться с Шаратом? Я пригляделся. Из-под скорлупы «бесстыдной пошлости» пробивались настоящие чувства. Сразу не скажешь, но белобрысое недоразумение — настоящий виртуоз. Если стереть бульварный налёт, то начинают хлестать такие страсти, что даже суккубы стыдливо отводят глаза.

Сдержаться я не смог. Пожалуй, стоит взять эту работу и, глядя на неё, напоминать себе, что моя судьба в руках профессионала, а не обычного холстомарателя с Ремесленной улицы. Мой поступок попахивал глупым озорством, недостойным магистра Ночной стражи, но я снял иллюстрацию с доски, аккуратно свернул, сунул за пазуху. Воровато оглянулся и выскользнул на улицу.

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Услышав, как хлопает дверь в кабинет Врочека, я поспешно ретировалась вглубь лавки и притаилась за стеллажами, изобразив бурное вытирание полок и перестановку книг. Даже планшет с иллюстрацией со стола не убрала. Да куць с ним, с рисунком! Хватит с меня на сегодня Бальтазара Вилька. Второго его пришествия я не переживу. Ася, решив, что оставлять меня одну в таком состоянии нельзя, чинно уплыла следом. Я отчетливо слышала, как пан Бальтазар прошел через лавку, зачем-то задержался у стола... и вышел прочь. Стоило облегченно вздохнуть и высунуть нос из-за стеллажа, как меня тут же поймал хозяин.

— Вот и попалась, — ехидно ухмыльнулся Врочек. — Идем, разговор есть.

Мне ничего не оставалось, как уныло поплестись вслед за ним в кабинет. Ася решительно двинулась за нами, но старина Франц, о верх галантности, произнес:

— А в зале кто будет? А ну кыш, покойница!

Анисия презрительно фыркнула и перелетела к стремянке. За моей спиной с грохотом гробовой доски захлопнулись двери. Врочек чинно уселся в потертое кожаное кресло, бывшее его ровесником, и хитро воззрился на меня из-под седых бровей. Такой взгляд был мне печально знаком, и я осталась стоять, мало ли, а вдруг все-таки пронесет.

— У пана Бальтазара есть для тебя работа, — без обиняков заявил Франц.

...Не пронесло... кажется, я пошла пятнами и закатила глаза, потому как старик поспешил налить мне воды и усадить в кресло напротив.

— Вот, посмотри!

Залпом осушив стакан и прокашлявшись, я нервно перевернула несколько шершавых покоробившихся страниц. Да, посмотреть было на что.

— Нужно восстановить несколько рисунков, — как ни в чем не бывало, произнес достойнейший пан Франц.

— Что?! — я поперхнулась остатками воды и снова закашлялась. — Вы пообещали Вильку, что я это сделаю? Зачем?! Нет, я не смогу! Франц, как вы могли меня так подставить?! — сдавленно пролепетала я.

— Сможешь! — безапелляционно оборвал меня старый книгопродавец. — Не все же тебе перси да стержни нефритовые рисовать, пора серьезными вещами заняться. И не прибедняйся! — на корню прервал он мои невнятные возражения. — Я видел твои рисунки по Шарату.

— Вы что, рылись в моем столе?! Да как вы посмели! — негодование выплеснулось через край.

— Я рылся в своем столе, — назидательно поправил меня Врочек, — за которым ты работаешь.

Оценив кислое выражение моей курносой физиономии старый книгопродавец решил немного подсластить пилюлю.

— Конфетку хочешь?

Я лишь вяло отмахнулась.

— Хм... да я бы и не дал, — как-то озадачено огрызнулся пан Франц. — Закончились, в смысле, — поспешил пояснить он, видя, как у меня начинает подергиваться верхняя губа. — Странно, а вчера ещё полпакета было... — окончательно растерялся Врочек . — А ты иди работай, деточка. Иллюстрации для пана Вилька сами не нарисуются.

Мне осталось лишь безвольно рухнуть обратно в кресло и потребовать яду. Если Франц видел мои иллюстрации к Гюставу Шарату, то мне уже не отвертеться. Но Бальтазар Вильк... Богини милосердные, за что?! Меня приперли к стенке, загнали в угол — мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Уууу... Но Вильк ещё поплатится, если я не упаду в обморок при его приближении.

[1] шкодная нечистая сила обитающая в зарослях тростника и камыша на воде, проще говоря - водяные черти, в чьи обязанности входит пугать рыбаков, обчищать и путать сети, и совращать девиц («Нечистая сила Растии» книга из личной библиотеки Бальтазара Вилька )

[2] Шапра — крепкий алкогольный напиток, настоянный на пряностях

Глава 2 в которой остается только хвататься за голову

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

— Да, и книгу с собой не таскай! — надтреснуто полетело мне в спину. — Здесь работай!

Я вышла из кабинета Врочека, пошатываясь, словно пришибленная. И тихонько поскуливала, разрываясь между желанием кого-нибудь убить и побиться головой о полку. Добрела до стола и, испустив горестный воль, в изнеможении упала в кресло.

— В чем дело, душа моя? Что ты кричишь, как скальный дракон в брачный период? — всполошилась Ася и подлетела ко мне.

— Рисунок... — простонала я, — рисунок...

— Да что рисунок? Что с ним такое?!

— Он пропал! — стонала я, вцепившись пальцами в волосы и намертво запутавшись в своих мелких кудряшках старинным перстнем, подарком родителей на шестнадцатилетие.

Перстень смахивал на мужской — широкий серебряный ободок с массивной пластиной черного агата, и плотно сидел только на большом пальце. Но я бы ни за что не согласилась сменить его на тонкое девичье кольцо, ибо к нему легко привязывалось любое живописное плетение, хоть на временной, хоть на постоянной основе, что делало его поистине бесценным. В школе я частенько цепляла на перстень шпаргалки по начертательной магии и простенькие «заплетки» на удачу. Это с его