Два светильника на тонких стальных ножках-стеблях освещали красиво обставленную комнату, в углу мерцал включенный телевизор. Мэган уныло смотрела на экран, где спорили две женщины, и не понимала ни слова.

— Дурочка, я могу подбросить тебя! — Пенни сдернула с вешалки свою кожаную итальянскую сумку и обшарила ее в поисках ключей.

— Тебе надо отдохнуть, куда тебе ехать? И знаешь, я ненавижу беспокоить людей по пустякам.

Чем она заслужила дружбу такой удивительной женщины, как Пенни Халлет? — думала Мэган.

Она была рядом в радости и в горе. Именно Пенни приехала и забрала ее из больницы той злополучной ночью, когда Ник сбросил ее с лестницы.

Она и до этого умоляла Мэган оставить своего неверного красавца мужа.

Если бы Мэган только послушалась совета! Ее нога не была бы изуродована шрамами от двух операций, и она бы не хромала. А теперь будет волочить ногу всю оставшуюся жизнь.

— Не говори глупости! Тебе всегда перед всеми неудобно, — возразила Пенни. — Я бы свозила тебя до Австралии и обратно, только бы ты развеялась.

Если этот «КХ» может развлечь тебя, я готова мчаться на всех парусах. Как, кстати, его полное имя? Кайл? Сегодня ночью я буду ждать тебя, расскажешь подробности вашей встречи.

Мэган не хотелось повторять то, что она говорила Кайлу. Всю неделю она мучилась и переживала: что он думает о ней, после того как она невольно посвятила его в проблемы своей личной жизни? С ума она сходит, что ли, если собирается снова увидеть его? Может ли этот сдержанный, привлекательный мужчина возвратить ей утраченную радость? И когда она собирается приступить к рисованию?

О, проклятье! Ей следует сжать зубы и воспользоваться шансом, который предоставила судьба, а не мучиться. Страхов у нее и так хватает. На завтра назначен осмотр у физиотерапевта в больнице, и нога всегда болит после посещения процедурного кабинета в два раза сильнее, хотя врач и утверждает, что все делается ради ее блага.

— Готова? — Пенни звякнула ключами от машины и открыла дверь.

Очнувшись, Мэган схватила с кушетки замшевый жакет и последовала за подругой.

— Вина?

— Нет, спасибо. — Мэган осторожно осмотрела большую современную кухню с модным каменным полом и безупречно чистой серебристой плитой, над которой висели медные сковороды разных размеров.

Кухня словно из старого кинофильма — совсем не то что его богемная новомодная гостиная. Сразу видно, здесь мало бывают и мало готовят. Нет запаха пищи, нет пятен на плите, поверхность блестящая и чистая, прямо как в рекламных роликах, — чудо, а не кухня.

Две бутылки «шардонне» отличного качества и два элегантных бокала на высоких ножках стояли на столе, рядом с ними лежала деревянная коробка конфет «Турецкий восторг». Интересно, это подарок какого-то почитателя, или давней подружки, или любовницы? От такой мысли у нее свело живот. Что тут удивительного, мужчина тоже может любить конфеты. Эта милая черта сделала его образ более понятным и человечным.

Она увидела, что он развернулся и уставился на нее. Его светло-карие глаза, задумчивые и далекие, изучали гостью. В них затаилась грусть. О чем он думает? Хорошо, если не сожалеет о назначенной встрече. Мэган вдруг поняла, что хотела очутиться здесь снова, с самой первой минуты знакомства хотела вновь видеть его, хотела знать, что выйдет из их общения.

В этот вечер он был как-то особенно красив.

Тигриные глаза светились природным умом и сексуальной мужской притягательностью.

— Извините, я опоздала. Пришлось работать сверхурочно. — Едва слова слетели с губ, она почувствовала, как залилась румянцем. Зачем врать, не было никакого «пришлось», она могла бы отказаться, если бы захотела. Линдси, начальница, подулась бы, конечно, но, если бы Мэган попросила, никто бы не возражал. Но Мэган почти не умела постоять за себя.

— Вы пришли, и это главное. — Кайл провел рукой по волосам и так улыбнулся, что можно было упасть в обморок.

— Мы будем рисовать сегодня? — спросила она.

— Вы хотите…

— Ну, если вы запланировали что-то еще… Я имею в виду…

— Никаких планов. — Кайл выпрямился и продел большие пальцы за пояс черных обтягивающих джинсов. Мягкая ткань натянулась, и взгляд Мэган скользнул ниже, к стройным бедрам и длинным ногам. — Я вообще редко планирую свои действия.

Все было очень странно. Кайл держал в секрете методику их уроков, и, когда в прошлый раз она попыталась заплатить ему, он не принял деньги, сказав, что такие вопросы привык решать после нескольких занятий, когда увидит возможности своего ученика. Значит, у него есть другие источники дохода. Мэган даже тайком подумала, что он очень богат, раз ему не нужно брать деньги с клиентов за каждое посещение.

— О!

— Вас это беспокоит? — непринужденно спросил Кайл.

Если быть честной, то да. Наверно, потому, что до развода ее жизнь была расписана Ником по минутам. Она и теперь продолжала следовать тому же ритму, словно заключенный, который привык к своим четырем стенам и не воспринимает камеру как ловушку.

— Все в порядке. — Мэган пожала плечами. Она, несомненно, некоторое время еще походит на уроки, но, если все так и останется непредсказуемым, скажет ему, что старания оказались напрасными, и уйдет.

— Это «нет», не так ли?

— Что?

— Я не коллега-профессор и не школьный учитель, Мэган. У меня нет учебного плана. Наши беседы должны стать вам поддержкой в осознании ваших желаний и потребностей, а мне нужно понять, как помочь вам. Теперь смысл наших встреч прояснился?

Кайл направился к ней. Мысленно Мэган велела своему сердцу успокоиться и дать ей возможность членораздельно что-нибудь ответить.

— Дайте мне вашу сумку, — тихо попросил он, слова звучали так мягко, словно утопали в меде.

Мэган вздрогнула.

— Зачем? — Она задала вопрос машинально, не думая, потому что уже отдавала сумку Кайлу.

Он отложил ее в сторону и встал прямо напротив своей посетительницы. Ее глаза уставились на его подбородок, она видела маленькую ямочку на бронзовой коже и резко очерченную чувственную линию рта. Оцепенение овладело всем телом, ей казалось, будто она впадает в гипнотический транс и не может пошевелить и пальцем…

— Дайте мне вашу руку. — Он решительно прижал ее ладонь к своей твердой теплой груди.

Под простой белой футболкой, которая прекрасно оттеняла его загар, билось сердце, оно стучало почти у нее в руке. Мэган провела кончиком языка по верхней губе. Слова застряли у нее в горле.

— Живопись обращается не только к физическим чувствам, но и к душе. И иногда она творит чудеса. Каждый взмах кисти, каждый мазок может стать откровением. Так скажите мне, — спросил он, выделяя слова, — что вы чувствуете?

О господи, это происходит не со мной… Мэган чувствовала, что сейчас упадет в обморок. Каждая клеточка ее тела рвалась навстречу этому человеку, который крепко прижимал ее руку к своей груди. Внезапно ее тело охватила дрожь, а язык прилип к небу.