и негде. Чёрный мерседес она заметила ещё когда он проезжал в противоположную сторону, видимо, «пася» кого-то. Машина остановилась напротив и стекло опустилось. Цыган под сорок сказал:

— Привет! Я цыган. Вот, пасу своих девочек. Я — сутенёр.

Прямолинейный догадливый профессионал понял по её виду, что ловить тут нечего. Беседовал добродушно, по-русски. Видно, по работе знаком с её соотечественницами. Пригласил в машину.

— Нет, нет. Спасибо. Да и ехал бы ты, а то «отваживаешь» от меня водителей — подумают не то...

Как только он уехал, из-за поворота как манна небесная появился фургон. Большой палец вверх, и ребятам даже не пришлось тормозить.

 

21

Галина Хериссон

 

Томек и Томек. Очень приятно. Молодые улыбчивые напарники. Пиво, радио. Поймали русскую волну. Так по радиосвязи договорились с шофёром встретиться на заправке Shell.

Было поздно. Русский шофёр где-то затерялся, и она пошла погреться в магазинчик. Они все одинаковые, эти придорожные на заправках магазинчики. Ночной продавец заботливо предложил чаю.

Светало. Чудом удалось поймать грузовичок, шедший в сторону немецкой границы. Ехать не так далеко. Попутчикам повезло: пассажирку везли, а водителю разговор не позволял уснуть за рулём.

Наступил новый день. Рано. А она уже была на стоянке с довольно большим выбором машин, спящих пока у границы. Нашёлся один фургон с буквами RU. Товарищ ехал в Бельгию. Эх, знать бы тогда! Но ей нужно было на юг, во Францию, к Жану...

* * *

Новый попутчик улыбался и кивал. Она так и не поняла, из какой он страны, главное — он ехал в Германию и нашёлся в каком-то километре от пропускного пункта. Вот и Шенген. Зелёная виза красовалась в её новом паспорте, и она смело подала его человеку в форме. «Франкфурт-на-Одере» теперь был пропечатан на пресловутой странице, ставший вторыми дверьми в Европу.

Ехали долго, почти целый день. Говорила почти только она. Он всё понимал. Почти. Она купила ржаной чёрный хлеб. Поужинали вместе. Поблагодарив, она пошла искать преемника. Заучила несколько фраз по-немецки:

— Hallo, Ich heise Lisa. Ich bin aus Russland. Ich bin

22

НЕ ПРО ЗАЕК

 

Malerine. Ich reise gerne. Ich fahre nach Südfrankreich. Ich habe einen Freund dort6...

К вечеру нужно было попасть в Ш. Маленький городок, где её должна была встретить Рита. Она пыталась дозвониться Рите с сервисной станции — безуспешно. Пошла беседовать на своём «немецком» из четырёх предложений с добропорядочными семьями, собирающимися на каникулы или просто за покупками в своих авто. Места в заполненных детьми машинах, очевидно, не было, и пришлось встать на развилку между дорогой и путём со станции на опушке леса. Одна из легковушек остановилась, и из окна ей был протянут красный нектарин.

— Danke, вы очень любезны!

Кажется, здесь, или уже чуть позже по дороге, остановился большой фургон с двумя напарниками-иранцами. Она сомневалась пару секунд, но решила всё-таки ехать. Водитель, что был за рулём, говорил немного по-русски, рассказывал, что работал когда-то в Советском Союзе... Второй лежал на оборудованной под потолком кабины (как во всех подобных машинах) кровати, слабо участвуя в разговоре. Кабина была просторной, и словоохотливый водитель, даже протянув руку, не мог до неё дотронуться.

Посыпались реплики:

— О, русская девушка! Я сейчас позвоню друзьям в Иран, они ни за что не поверят!

Чтобы хоть как-то поддержать «коммуникацию», она согласилась сказать пару слов по-русски в телефон, который ей протянул полусонный напарник. Водила,

 

6  Привет, меня зовут Лиза. Я из России. Я художница. Я путешествую. Еду на Юг Франции. У меня там друг...

23

Галина Хериссон

 

напротив, был как-то возбуждён, прищёлкивал пальцами, прося русскую девочку придвинуться, сесть поближе, между креслами.

Она объяснила (начиная потихоньку беспокоиться), что она не собака, и не откликается на щёлканья и причмокивания. Настойчивые просьбы продолжались.

Фургон ехал быстро по красивым немецким холмам. Мелькали белёные домики с красными черепичными крышами среди густых, как капуста брокколи, кустов, населявших долины...

Пришлось чётко сказать, что так больше продолжаться не может, и если они не прекратят свои неуважительные «просьбы», ей придётся сойти. Обе стороны пришли к логическому выводу, и она в красном и белом снова стояла у дороги.

Лиза была уверена, что если вот так с достоинством себя «подавать», никто не может её, оскорбив, принять за шлюху. Ведь «профессионалок», очевидно, не приходится долго уговаривать...

* * *

Закономерность «плохой-хороший» продолжалась.

Остановился бежевый мини-автобус. Она начала со своих заученных фраз, затем почти сразу перешла на английский. Но водитель в клетчатой рубашке сказал на своём довольно чистом