— Вы можете выйти, Леон Русланович?

Я была почти уверена, что он откажется, чтобы очередной раз поставить меня в неловкую ситуацию. Ну и пусть.

Конечно, я не привыкла находиться без одежды перед людьми, тем более не своего пола. Но это не смертельно. Я понимала, что во мне нет ничего, что могло его заинтересовать. Он забудет меня, едва я исчезну с его глаз.

Я понятия не имела, какие женщины могут нравиться Бесову, но Влад вполне точно сравнил меня с ребенком. Я не отрастила ни пышных форм, ни длинных ног. Хотя, ради справедливости, я не могла назвать свою фигуру плоской или мальчишеской. Вполне округлая попа, тонкая талия и грудь, даже не знаю, какого размера. Наверное, двоечка. Но точно больше прыщиков!

— Давай, помоем голову, и я уйду, — к моему удивлению ответил начальник. Боится, что я буду сниться ему в кошмарных снах? Белой, худой и грязной?! И зелёной.

— Наденьте перчатки, — не смолчала. — Вдруг, станете чесаться? Или грязь кожу разъест? Знаете, лучше всего обработать руки средством, содержащим хлорку. Убивает все микробы. У вас нет на неё аллергии?

Он поднял мой сарафан, под который я положила свои трусики. Маленький кусочек белого тонкого хлопка, смятый его большой ладонью.

— Еще одно слово, Лиза, и я засуну их тебе в рот. И мне все равно, станет ли тебя тошнить и насколько это гигиенично. Понятно? — Мужчина произнес фразу негромко, не повышая голоса, но я замолчала мгновенно. Он сунул маленький комочек в карман своих брюк и наклонил мою голову так, как ему было нужно.

— Воспаления не видно, швы заживают нормально. Как можно было так испачкаться зеленкой? Можешь ответить, — разрешил он.

— Я не смотрела в зеркало. Не могу видеть раны и кровь. Просто лила зеленку сверху, — от него приятно пахло гелем для душа, а под майкой виднелась свежая повязка. Видимо мужчина не только успел принять душ, но и обработал рану. Или ему обработали. Хорошо, что этого не пришлось делать мне.

Может быть потому, что опыт мытья длинных волос кому — то у него полностью отсутствовал, он сделал это вполне аккуратно. Затем оттер зеленые пятна с шеи, щеки и плеча. Полностью не смылись, но уже не так бросались в глаза.

Я домывалась очень быстро. Вдруг Горынычи вздумают вернуться все втроём? Делать это в их присутствии совсем не хотелось. Но они не вернулись.

Вытершись и закутавшись в сухое полотенце, без нижнего белья, я вышла из ванной, не зная, что делать дальше. Впрочем, Бесов ждал меня в спальне, куда выходила ванная.

— Садись, — он кивнул на широкую кровать. Взял ватные палочки, новый флакончик с зеленкой и, обработав швы, разобрал волосы, чтобы они не падали на рану. — Можешь спать или смотреть телевизор. Воду я тебе принес. По дому не бродить. Туалет и ванная знаешь, где. Кстати, я включил твой телефон. Позвони маме, чтобы не стала беспокоиться.

Я не сразу поняла, что его удивило отсутствие пропущенных звонков от ближайших родственников.

— Уже поздно. Позвоню завтра. Леон Русланович, а вы не дадите мне какую — нибудь старую майку? Ту, в чем спать.

Он открыл дверь, видимо гардеробной и протянул мне вполне хорошую футболку, судя по размеру, принадлежащую Владу.

— Если я испачкаю её зеленкой?

— Влад у нас добрый, ругаться не будет, — хмыкнул мужчина.

Кровать оказалась очень просторной и удобной, со свежим, приятно касающимся тела постельным бельем.

К моему удивлению, хозяин дома зашел где-то часа через два. Даже дома он был одет в брюки и строгую футболку с рукавом до локтя. Может, решил проверить, не роюсь ли я по шкафам? Но я не рылась, а тихо лежала на краю кровати. Конечно, Бесов не стал стучать, а появился внезапно и бесшумно.

— Почему ты не спишь? Голова болит?

— Нет, все хорошо.

— Влад скоро приедет, — он присел на край кровати, пристально всматриваясь в моё лицо. — Лиза, ты знаешь, как погиб твой отец?

— Мой отец? Откуда вы знаете? Ах, да, в личном деле прочитали, — догадалась я. — Нет, не знаю. Дмитрий Анатольевич говорил, что его вертолёт сбили моджахеды. Это произошло на его глазах. Я родилась уже после гибели папы и никогда его не видела.

— Лиза, а ты знаешь, кто я?

От удивления я присела на кровати.

— Кто вы? В каком смысле? Естественно, я знаю, что вы исполнительный директор…

— Тебе двадцать шесть. Значит, когда погиб твой отец, мне было восемь. Я хорошо помню эту войну. Возможно, я сам стрелял в твоего отца. И сбил именно его вертолет. Я родился и вырос в отряде тех, кого такие, как твой отец, называли душманами.

Глава 5. Враг

— Это невозможно, — я покачала головой. — Вы же….

— Я до четырнадцати лет жил в горах Афганистана. Мой отец был командиром отряда. Отец Стаса, который, кстати, является мне близким родственником, тоже из этого отряда. Когда мне было четырнадцать, а Стасу восемнадцать нам удалось уехать в Америку. Возможно, ты не знаешь, но в советско-афганской войне Америка поддерживала повстанцев. Там нас усыновила семья помогшего нам офицера. У нас появилась новая биография, имена и документы. Со временем я поступил в Гарвард, а Стас ушёл в спецназ. Именно тогда мне удалось разыскать свою мать.

Это было мне неизвестно. Да никому в компании было неизвестно.

Мужчина всё ещё пристально смотрел мне в глаза, поэтому я произнесла:

— Леон Русланович, я не знаю, как произошла эта ошибка. Но её сделала не я.

— Лиза, если я узнаю, что это ты решила поиграть в мстителей, я придушу тебя собственными руками. Поверь, сделать это мне ничего не стоит, — ответил он.

Вышел и тихо закрыл за собой дверь, а я расплакалась, сама не понимая причину собственных слёз. Как так получилось, что чужая война нашла меня двадцать шесть лет спустя прямо на моей работе?

Скоро вернулся Влад и ушел в душ. Я понимала, что должна успокоиться, а не создавать ему лишних проблем. Но это получилось не так быстро, как хотелось.

— Высморкай нос, — посоветовал он, протягивая мне полотенце. — А то будешь сопеть всю ночь.

Васильев отдал мне лежащее на кровати одеяло, сам накрылся пледом и повернулся ко мне спиной.

Утром меня разбудил негромкий разговор. Влад по-прежнему лежал на кровати, а Леон и Стас сидели на ковре на полу. Обсуждали вчерашнюю попытку нас расстрелять. Стас настаивал на том, что убить хотели именно меня. Леон не соглашался. Он не понимал,