– Конкурентка! – недовольно поморщилась Вероника. – Всех парней отобьет!

Лариса рассмеялась. Алена задумалась. Кривоносов и его дружки восторженно засвистели и заулюлюкали, но Ксения даже не посмотрела в их сторону. Она подошла к Никите, Артему и Ирине и приветливо им улыбнулась:

– Здравствуйте! Так и знала, что попаду в ваш класс!

– Вы знакомы? – удивилась Елена Владимировна.

– Познакомились летом, – пояснил Артем. – При очень странных обстоятельствах!

Ксения молча наступила ему на ногу, и Артем судорожно втянул в себя воздух:

– Ладно, ладно… – Потом смущенно откашлялся и принялся поправлять на носу несуществующие очки, позабыв вдруг, что недавно перешел на контактные линзы.

А над площадью уже громыхал голос директора школы Олега Павловича, многократно усиленный громкоговорителями:

– Учителей, учащихся и их родителей приглашаем пройти на свои места! Торжественная линейка сейчас начнется!

Елена Владимировна засуетилась:

– Давайте, ребята, выстраивайтесь вдоль линии! Директор уже маячил на невысокой трибуне, установленной в центре двора. Позади него теснились завучи и учителя. Среди них, словно огромный авианосец между прогулочных яхт, высилась мощная фигура Галины Петровны, завуча и преподавателя домоводства у девочек. Эту женщину боялись все, включая самого директора. Завуч обвела толпу своим фирменным жутким взглядом, увеличенным толстыми линзами очков, и все ученики тут же оказались на своих местах. На дворе воцарились тишина и порядок.

– Это что за чудовище Франкенштейна в юбке? – тихо поинтересовалась у Артема Ксения.

– Завуч Галина Петровна. Никогда не вставай у нее на пути. Затопчет! Старайся даже не говорить в ее присутствии.

– И не дышать, – добавил Никита.

Он глаз не сводил с Ксении. Сегодня она была совсем не похожа на ту бесшабашную девчонку в спортивных штанах, сорвиголову со складным ножом в кармане, с которой он общался почти все лето. Но Ксения пока не замечала его повышенного внимания, она рассматривала будущих одноклассников.

– Кстати, о разговорах! – вспомнила вдруг Ирина. – Отец просил, чтобы мы пока помолчали обо всем, что произошло в нашем доме.

– Почему это? – спросил Артем.

– Следователи приказали. Этот инцидент не предавался широкой огласке. Даже журналисты ничего не знают. К тому же следствие пока не окончено.

– Мы-то будем молчать, – сказал Артем. – Но вот за ту троицу я не поручусь.

Он кивнул на Алену, Веронику и Ларису. Алена напряженно разглядывала свои ногти, Вероника болтала с кем-то по мобильнику, Лариса не сводила глаз с Игоря Лужецкого. Не так давно она поняла, что без памяти влюблена в него.

– Всем известно: если хочешь быстро распространить по школе какую-нибудь новость, расскажи ее Веронике, да еще попроси держать язык за зубами. К вечеру об этом будет знать половина района! – сказал Артем.

– Готова поспорить, что они уже успели забыть о случившемся! – сказала Ирина. – Их мозг устроен таким образом, что ничего важного в нем просто не задерживается.

Олег Павлович громко прокашлялся прямо в микрофон, отчего все присутствующие болезненно поморщились, а затем заговорил:

– Вот и закончились летние каникулы! Мы готовы начать новый учебный год, и я надеюсь, что он…

Слова полились как из рога изобилия. Олег Павлович все говорил и говорил и, похоже, не думал останавливаться.

– …Мы будем продолжать плодотворное сотрудничество, взращивая молодое поколение, ведь все это в будущем принесет свои плоды и нам, и всему государству…

– Спорим, я перестал его слушать раньше, чем ты, – сказал Артем на ухо Никите.

– Ребята, потише, – попросила Елена Владимировна.

– А теперь хочу вам представить наших новых сотрудников! – сказал Олег Павлович.

Ученики встрепенулись.

– У нас новые учителя? – удивилась Вероника. – Вот так новости! Я и понятия не имела…

– Именно поэтому остальные об этом тоже не знают, – тихо проговорила Ирина.

Тем временем директор начал представлять новичков:

– Людмила Афанасьевна Кривецкая. Будет преподавать географию в старших классах.

Вперед вышла симпатичная женщина средних лет. Невысокая, полненькая, с веснушчатым лицом, она приветливо помахала ученикам рукой.

– Нелли Олеговна Казакова! – продолжил Олег Павлович. – Наш новый завуч.

Из ряда учителей выдвинулась угрюмого вида дама лет пятидесяти. Ее коренастую широкоплечую фигуру обтягивало наглухо закрытое платье с высоким воротником. На груди блестела массивная брошь. Ее тонкие губы были надменно сжаты, маленькие колючие глазки так и бегали по сторонам, разглядывая учеников. Она живо напомнила Никите акулу в стае мальков, выбирающую себе подходящую рыбешку на обед. Наконец Нелли Олеговна молча кивнула и отступила на свое место. Но рассматривать учащихся не прекратила.

– А что, Галину Петровну увольняют? – удивилась Ирина.

– Нет, Нелли Олеговна будет вторым завучем, – пояснила Елена Владимировна. – У нее большой опыт работы в учебных заведениях. Говорят, успела поработать даже в колонии для трудных подростков.

– И Гордей Борисович Лестратов! – торжественно закончил директор. – Наш новый преподаватель истории!

Никто не откликнулся. Учителя и ученики закрутили головами в поисках Гордея Борисовича, но того нигде не было видно.

– Странно, – удивленно произнес Олег Павлович. – Опоздал он, что ли?

– Да, – подала голос Галина Петровна. – Он только что звонил. Попал в пробку…

– Никакого уважения к присутствующим! – поморщилась Нелли Олеговна. – Мы в его возрасте себе такого не позволяли! Нужно объявить ему выговор, чтобы впредь неповадно было!

Вероника переглянулась с Аленой и Ларисой.

– Слышали? – шепотом спросила она. – Значит, он молодой!

– А эта Нелли Олеговна – та еще штучка, – сказал Артем Никите. – Желчью так и брызжет! Чую, она еще доставит нам массу неприятностей!

– Да ладно тебе, – отмахнулся Никита.

Но, как оказалось, Артем точно в воду глядел.

Неприятности начались на следующий же день. Утром Никита подлетел к воротам школы на скейтборде – в шлеме и специальных защитных щитках на локтях и коленях. На этом твердо настаивала мама после того, как он однажды уже попал в небольшую аварию. Она хотела вообще запретить ему кататься на скейте, поэтому пришлось пообещать всегда пользоваться специальной защитой. Об аварии напоминал небольшой шрам, рассекающий Никитину правую бровь. Он тогда еще не был оборотнем, на котором все заживает «как на собаке», так что «украшение» осталось парню на всю оставшуюся жизнь. Но Никите это даже нравилось, он считал, что шрам придает ему мужественности и загадочности.