несколько лет я залег на дно и лишился мальчишеских черт лица и волос до плеч, характерных для моих подростковых лет. Те дикие годы, которые чуть не стоили мне жизни и дали прозвище Безумный. Сразу после возвращения в Нью-Йорк я совершал одну атаку за другой на заведения Фамильи, пока пуля не задела мою голову и чуть не оборвала жизнь. Я умру, как только Витиелло получит по заслугам, и ни днем раньше.

Сегодня я даже надел чертову водолазку с длинными рукавами, скрывая свои татуировки и шрамы. Я выглядел как чертова радость тещи. Но даже в таком виде я старался держаться на расстоянии. Телохранители Марселлы настолько осторожны, насколько можно ожидать от солдат, которым пришлось бы отвечать перед Лукой Витиелло, если бы что-то стряслось с его драгоценным отпрыском. Хуже, чем мой выбор одежды, была Toyota Prius, которую Эрл нашел для меня, чтобы преследовать нашу цель. Мне не хватало своего байка, вибрации между бедер, звука, ветра. Сидя в машине, я ощущал себя полным идиотом. Но мой камуфляж дал мне возможность внимательно следить за машиной Марселлы, и когда они наконец остановились перед модным бутиком, я припарковался в нескольких машинах от него. Я вылез из своего авто, как раз в тот момент, когда один из телохранителей открыл заднюю дверь для Марселлы. Первое, что я увидел в ней, была длинная стройная нога в красных туфлях на высоких каблуках. Даже чертова подошва была красной.

Когда она выпрямилась, пришлось подавить проклятие. Эта девушка не нуждалась в фильтрах. На ней было красное летнее платье, подчеркивающее ее узкую талию и округлую попку, а ноги казались длинными, как километры, хотя она была миниатюрной девушкой. Я заставил себя продолжать следить за витринами магазинов, потому что застыл на месте, заметив принцессу Витиелло. Ее походка говорила о непоколебимой уверенности. Она ни разу не покачнулась, несмотря на высокие каблуки. Она ходила по улицам так, словно они принадлежали ей — с высоко поднятой головой, с холодным и болезненно красивым выражением лица. Были красивые девушки, были милые девушки, и были девушки, заставляющие мужчин и женщин останавливаться на месте, чтобы любоваться ими с отвисшей челюстью. Марселла относилась к последней категории.

Когда она исчезла в бутике, я покачал головой, как будто пытался прийти в себя от ее чар. Мне нужно сосредоточиться. Внешность Марселлы не имела никакого отношения к нашей миссии. Единственное, что имело значение, это безумная защита Витиелло. Если мы заполучим ее к себе, мы поймаем его на крючок, и тогда этот ублюдок заплатит.

Я вздохнул с облегчением, когда снял гребаную водолазку после возвращения в клуб той ночью. В одних боксерах я спустился в бар и взял пива. Мэри-Лу вышла из комнаты Грея, когда я открыл свою дверь. На ней были шорты и майка без лифчика.

Ее лицо просияло, когда она заметила меня.

— Выглядишь так, словно нуждаешься в компании.

Я сделал глоток пива. Я нуждался в женском теле, чтобы отвлечься от Марселлы Витиелло.

— И я полагаю, ты хочешь стать этой компанией?

Она неторопливо подошла ко мне и провела ногтями по моей обнаженной груди, одновременно дергая за пирсинг в соске. Она наклонилась, будто хотела поцеловать меня.

— Ты только что делала Грею минет этим ртом? — спросил я с ухмылкой.

Она покраснела.

— Он вырубился пьяным, прежде чем…

— Я не хочу знать, кончил ли мой брат тебе в глотку, Лу, — пробормотал я и широко распахнул дверь. — Никаких поцелуев, но я в настроении для минета, и обещаю не отключиться, прежде чем не выстрелю своей спермой в твое красивое горло.

Она хихикнула, когда я шлепнул ее по заднице и закрыл за нами дверь. Лу была одной из наших проходных девушек, но у нее имелись все амбиции стать старушкой. Но не моей, это уж точно.

Я проснулся посреди ночи от сна — или, возможно, от кошмара, в зависимости от точки зрения. Остатки этого все еще крутились у меня в голове. Голубые глаза, смотрящие на меня сверху вниз, красные губы, приоткрытые для крика экстаза, и киска у меня во рту.

Мои глаза широко раскрылись. Блядь. Я почти ощущал этот вкус. Видеть сон, как я лакомлюсь Марселлой Витиелло, было, блядь, последним, чем я должен заниматься. Теплое тело шевельнулось рядом со мной, и на гребаное сердцебиение я задумался, не удалось ли мне каким-то образом забыть о похищении Марселлы и затащить ее в свою постель.

— Мэд? — послышался сонный голос Лу, и мое сердцебиение вновь замедлилось.

— Спи, — сказал я хрипло.

Мой член пульсировал от избытка крови. В последний раз, когда я просыпался с таким бешеным стояком, я был подростком.

Лу прижалась ко мне, ее рука погладила мой член.

— Хочешь, я возьму тебя в рот?

Да, черт возьми, но я мог только представить на этом месте Марселлу.

Это привело бы к тому к очень опасному пути.

— Нет, ложись спать.

Ее дыхание выровнялось в течение нескольких минут, а я продолжал смотреть в потолок, игнорируя свой пульсирующий член.

Я должен был знать, что отродье Луки Витиелло превратит мою жизнь в ад еще до того, как она оказалась в наших руках. Ее отец годами преследовал меня в ночных кошмарах. Было вполне уместно, что теперь его дочь взяла верх.

Глава 3

Я в последний раз взглянула на свое отражение. Все было идеально. Ровно в четыре часа дня раздался звонок в дверь. Джованни никогда не опаздывал. И даже не приходит раньше. Он всегда вовремя. Поначалу я находила его желание доставить удовольствие мне, и особенно моему отцу, восхитительным. Теперь пришлось подавить свое раздражение, когда он вошел в фойе после того, как наша горничная Лора впустила его.

Он был одет в идеально выглаженную рубашку и брюки, а волосы в совершенстве были уложены, несмотря на бушующий снаружи ветер. Я направилась вниз по лестнице, чтобы поприветствовать его. Когда я встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы, он быстро увернулся от меня и оставил поцелуй на моей ладони, бросив осторожный взгляд на Лору, которая демонстративно смотрела куда угодно, только не на нас.

Я взглянула на него, больше не пытаясь скрыть своего раздражения.

— Джованни, отца нет дома, и даже если бы он был, он знает, что мы пара. Ради всего святого, мы помолвлены.

Я видела, что мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Его страх перед моим отцом был слишком велик. Это не было