Хромов останавливает девятку рядом с подъездом и обращается к стажёру:

– Значит так, ты идёшь со мной, – опер шмыгает и вытирает нос. – Стоишь в стороне, ничего не трогаешь. Ни с кем не разговариваешь! Короче, просто никому не мешай. Наблюдай, учись. Идём.

Они вылезают из машины и направляются к подъезду. Борис молча показывает удостоверение дежурящим у входа сержантам и заходит в подъезд. Стажёр идёт за ним, с интересом рассматривая окружающую обстановку. Оно и понятно – его первое убийство.

Внутри подъезда тихо и мрачно, но кажется, что мрак ненастоящий. Будто его рисует воображение, дополняя картину дома, в котором убили человека. Полицейские поднимаются на третий этаж. Дверь в квартиру, где произошло убийство, открыта нараспашку. Борис входит в прихожую, Роман за ним.

Квартира не богатая (это становится сразу ясно по старым, местами отклеивающимся обоям и облупленной мебели постсоветского периода), двухкомнатная. В коридоре стоит старшина, кивает в знак приветствия Борису. Капитан идёт дальше, проходит мимо одной из комнат, в которой замечает мужчину и женщину. Они сидят на кровати в обнимку. Женщина беззвучно плачет, уткнувшись в плечо мужчины. Перед ними стоит старший лейтенант Савушкин, берёт у них показания и записывает в блокнот. Савушкин – молодой сотрудник, постоянно строит из себя крутого киношного детектива, да только даже мелкую кражу раскрыть не может. Капитан проходит дальше и оказывается в комнате меньшего размера.

Палас, покрывавший пол, скручен в трубочку и отброшен в сторону, оголив советский паркет. На полу нарисована большая красная звезда, но Хромов сразу понимает, что рисунок сделан не кровью жертвы, а акриловой краской. Может, водно-дисперсионной. В таких тонкостях Хромов уже не силён. Труп молодой девушки покоится в центре звезды. Красивая, как кукла. На шее кровоподтёки. Борис рассматривает труп и понимает, что чего-то не хватает. Точно! У девушки отрезана грудь, а на её месте зияют две кровавые раны, словно открытые глаза, осматривающие всё вокруг, не понимая, почему в комнате столько посторонних мужчин. У Бориса начинает кружиться голова – такого изуверства он никогда не видел.

Кровь из ран на груди образовала под девушкой большую лужу, и у капитана возник вопрос: зачем рисовать звезду краской, если крови для этого предостаточно? Всё тело трупа разрисовано странными символами. Капитан подходит ближе. Таких надписей и изображений Борис никогда раньше не видел. Они, в отличие от звезды на полу, выведены кровью, и похоже, что рисовали их пальцем. Хромов достаёт телефон и делает несколько снимков этих символов, хоть рядом и ходит фотограф. Борис знает, что фотографии будут готовы не раньше вечера.

Рядом с трупом на крохотном стульчике сидит судмедэксперт и с интересом разглядывает мёртвое тело. Эксперт – невысокий, лысоватый мужчина в очках, ему около шестидесяти лет. В белом халате он вызывает доверие и располагает к общению. Борис редко встречает таких людей и рад любой минуте общения с экспертом. Наслаждается тем, что его окружают не только мудаки. Хромов подходит к эксперту и говорит:

– Здорово, Пал Геннадич. Что тут у нас? – протягивает руку для приветствия.

– Доброго дня. А у нас тут убитая девушка, шестнадцати лет от роду, – эксперт, не вставая, отвечает на рукопожатие. – Могу сказать, что убили её в этой комнате, никаких следов, свидетельствующих о том, что её переносили, нет.

– Думаешь, какой-то ритуал?

– В этом я не уверен. Звезда нарисована акриловой краской плохого качества, но вот это вот всё, – Павел Геннадьевич обводит пальцем комнату: на стенах висят плакаты музыкальных групп в стиле дэд-металл, изобилующие сатанинской символикой и перепачканные кровью, – говорит о том, что версию ритуального убийства отметать всё же не стоит. А может, подростки просто объелись наркотиков и заигрались.

– Не хреновые такие игры у современных подростков, – Борис опускается на корточки, хочет подробнее рассмотреть символы на теле. Да, определённо ничего подобного он никогда не видел. – Что это за изображения?

– Вот ты и выясняй, Боря, – эксперт по-доброму улыбается.

Капитан встаёт.

– Давно мёртвая?

– Да, часов шестнадцать, может, двадцать.

– Что послужило причиной смерти? – Хромов забрасывает эксперта вопросами.

– Уверен, что её задушили, – Павел Геннадьевич указывает на шею жертвы. – Скорее всего, руками. Точно скажу после вскрытия. Предполагаю, что грудь ей отрезали уже после смерти острым предметом. Также у неё травмированы половые органы, но вот насиловали её ещё при жизни.

– Отпечатки?

– Да. Тут их полно. Предстоит разобраться ещё, кому какие принадлежат.

– Ладно, Пал Геннадич, трудись. Я завтра зайду к тебе.

Оперуполномоченный ещё раз осматривает тело и выходит из комнаты убиенной. В коридоре сталкивается со старшим лейтенантом Савушкиным.

– Это родители? Они нашли тело? – спрашивает Хромов.

– Да. Я попытался опросить их, но они убиты горем. Ничего толком сказать не могут.

«Такому, как ты я бы тоже ничего рассказывать не стал», – думает Борис.

– Нож, которым отрезали грудь, нашли?

– В квартире его точно нет. Как и грудей.

– Бля, – ругается Хромов и шмыгает. – Отправь несколько человек, пусть поищут вокруг дома. Помойки все осмотрят. А сам опроси соседей, может, чего слышали.

Борис проходит в комнату родителей, оттесняя Савушкина. Они практически не обращают на него внимания, только отец слегка приподнимает красные глаза и едва заметно кивает. Супружеская пара пожилая. Видимо, убитая – поздний ребёнок. В спальне, как и в целом в квартире, давно не было ремонта, но комната уютная, наполнена мягким успокаивающим светом. Хочется тут задержаться.

– Здравствуйте, меня зовут Борис Николаевич. Я оперуполномоченный из двадцать седьмого отдела, – Хромов старается говорить как можно мягче, ведь любое резко или грубо сказанное слово может перечеркнуть попытку выстроить контакт с супружеской четой, обнаружившей изувеченный труп собственного ребёнка. – Вы простите моего коллегу, он ещё молод и бестактен. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

Отец поднимает голову. Борису выпадает возможность рассмотреть его. Лицо вытянутое и узкое. Бледное. Глаза красные, усталые, но Хромов понимает по взгляду, что перед ним сильный человек, и он сможет ответить хотя бы на самые важные вопросы, которые дадут направление для поиска убийцы. Или убийц. Главное – найти правильный подход. Борис уже больше пятнадцати лет в органах и знает, как разговаривать с людьми, переживающими подобную трагедию. А вот Савушкин слишком юн и туп, чтобы работать в убойном отделе.

– Мы только что нашли труп своего ребёнка, – негромко и медленно говорит мужчина, смотрит прямо в глаза оперуполномоченного и не отводит взгляд. – Может быть, ваши вопросы смогут подождать?

Холодный и пронзающий насквозь взгляд не пугает Хромова. Его больше настораживает, что женщина ни разу не посмотрела на него, даже голову не оторвала от плеча мужа.