– И как же этому помешать? – поинтересовалась Алиса.

– Надо отрубить колдуну голову, а в сердце забить осиновый кол, – сказала Эмма. – Это каждый знает!

– Не обязательно, – возразила то-ли-Клара-то-ли-Мари. – Достаточно завязать ему рот, а еще лучше засунуть туда камень.

– Если хотите узнать что-то про ведьм, спросите Нильса Дельбрука, – проворчала Гретель. – Он не расстается с «Трактатом о ересях», небось уже наизусть эту дурацкую книжку выучил.

– Интересно, он и про ведьму Пряничного домика знает? – Алиса оглядела подруг.

Девочки как-то разом позабыли про посуду. И только рука Эммы продолжила механически елозить по медному боку котла.

– А вы слышали, что еще один ребенок пропал? – спросила она.

– Да, – кивнула Алиса. – Мальчишка Браунов, портных. Наша семья иногда покупает у них одежду, поэтому я его знаю. Вернее, знала…

– Это уже который по счету? – уточнила Эмма.

– Тридцать девятый, – сказала Алиса. – И это только в этом году! А сколько всего – сказать страшно!

Повисла пауза. Уже несколько лет в Марбахе пропадали дети: сначала пять-шесть в год, потом больше. Полиция считала, что в окрестностях города завелся маньяк. В мае сюда даже приезжал детектив из столицы. Пробыл здесь две недели, опросил местных жителей и арестовал какого-то несчастного бродягу. Телеграфировав начальству, что дело сделано, детектив вернулся домой, а дети продолжили пропадать.

– Интересно, почему Святая инквизиция не схватит ведьму Пряничного домика? – спросила одна из близняшек. – Это же их работа – ловить и наказывать ведьм!

– Потому что ее не существует, – сказала Гретель. – И Пряничного домика тем более. Кто вообще выдумал эту страшилку?!

– А вот девчонки в прачечной другое рассказывали! – Эмма сделала круглые глаза.

– Что? – разом выдохнули Клара и Мари.

Эмма, кажется, только того и ждала. Отложив тряпку, она произнесла:

– Один дровосек заблудился в лесу. Наступила ночь, а он все не мог найти дорогу домой. Ходил он, значит, ходил, пока не заметил среди деревьев огонек. Это светились окна избушки! Подошел дровосек поближе и увидел, что ее стены сложены из пряников, а крыша крыта печеньем, как черепицей. Дровосек проголодался и хотел отломить кусочек, но случайно заглянул в окошко. И там увидел страшную косматую ведьму!

– Могу спорить, аппетит у него сразу пропал, – вставила Гретель.

– Ведьма посадила на лопату ребенка, – продолжила Эмма, – и засунула его прямо в печь! Понял тогда дровосек, что Пряничный домик ведьме нужен, чтобы заманивать голодных детей!

– И кто же это был, интересно? – хмыкнула Гретель. – Я лично знаю всех дровосеков Марбаха. Все они – друзья моего отца. И никто из них ничего такого не рассказывал!

– Правильно, – Эмма пожала мясистыми плечами, – кто же станет о таком трепаться направо и налево?

– Мои родители тоже считают, что это не маньяк виноват, – сказала Алиса. – Обычные убийцы оставляют улики – кровь, порванную одежду. За столько времени кто-нибудь обязательно наткнулся бы на мертвое тело или нашел бы в лесу безымянную могилу. А дети Марбаха исчезают, как будто их… съедают.

Из-за историй о ведьме Пряничного домика некоторые горожане уже начинали косо смотреть на тех, кто жил неподалеку от леса. Нильс Дельбрук не раз говорил, что Блоки спелись с ведьмой и даже помогают ей ловить детей. Когда кто-то начинал травить байки о Пряничном домике, Гретель старалась перевести разговор на другую тему или, как сейчас, давала понять, что не верит в подобные бредни.

– Хочешь сказать, твои родители считают, будто ведьма Пряничного домика действительно существует? – уточнила Гретель.

– Но ведь кто-то забрал этих детей, верно? – вопросом на вопрос ответила Алиса.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась. От неожиданности Эмма вскрикнула, а то-ли-Клара-то-ли-Мари выронила медную крышку, которая покатилась через кухню, погромыхивая на выбоинах и стыках каменных плит.

– Фройляйн, за работу! – сказала заглянувшая на кухню монахиня. – Пока эти котлы не засияют, как зеркало, вы отсюда не выйдете!

* * *

Собор возвышался над Марбахом мрачной каменной громадиной. Сверху, прилепившись к водостокам, на жителей городка таращились горгульи. Их резко очерченные силуэты напоминали чернильные кляксы, случайно оставленные на сером небе. В детстве Гретель до чертиков боялась этих каменных чудищ. Сказать по правде, они до сих пор немного пугали ее. Направляясь к церковным воротам, девочка, как всегда, пересчитывала горгулий, которым еще в детстве дала имена.

– Карл… Фридрих… рогатый Юрген…

Это был ее способ очеловечить каменных монстров, сделав их не такими пугающими. Безымянная тварь, пялящая буркала с крыши собора, – это действительно страшно. А вот горгулья по имени Карл – тоже страшно, но уже не настолько.

– Отто… Густав… – бормотала Гретель, загибая пальцы.

Сейчас она точно знала, что горгульи не оживут, не спрыгнут с крыши собора и не утащат ее в преисподнюю. Но в шесть лет такой уверенности у нее не имелось. Только убедившись, что все химеры на месте, маленькая Гретель Блок могла заставить себя пересечь церковный двор и зайти в школу. С годами привычка пересчитывать горгулий никуда не делась.

– Себастьян… – Назвав последнюю горгулью, Гретель миновала кованые ворота и очутилась на городской площади – Марбах-плац.

Кроме собора и монастыря Святой Агаты, здесь расположились полицейский участок, почта и городская ратуша. Часы на ее башенке показывали половину третьего. В центре площади возвышался чумной столб, похожий на каменный палец, указующий в пустое небо. Столб этот возвели уцелевшие после эпидемии жители Марбаха примерно сто лет тому назад. Чуму, как нетрудно догадаться, наслали на город ведьмы, среди которых оказались не только простолюдинки, но и уважаемые фрау, чьи мужья заседали в ратуше. Старики рассказывали, что в тот раз костры Святой инквизиции пылали три дня без остановки.

Между зданиями городских служб притулились многочисленные лавочки, мастерские и ателье. Гретель повернула направо и двинулась вдоль витрин, в которых стояла дорогая посуда, висели аппетитные колбасы и красовались просто-таки огромные головки сыра. Само собой, владельцы этих заведений не обслуживали оборванцев и жителей окраин, а значит, и семью Блок тоже. Гретель направлялась туда, где располагались магазины попроще. Сегодня у нее было поручение – после школы зайти в аптеку и забрать мамины порошки.

Аптека «Хофманн и сыновья» находилась на Торговой улице, той, что вливалась в Марбах-плац между полицейским участком и ратушей. Гретель могла пересечь площадь по диагонали и сэкономить несколько минут, но ей хотелось поглазеть на красивые платья и аппетитные кушанья. Она следовала от витрины к витрине, пока не оказалась напротив закоулка, разделявшего «Марбахские сласти» и магазин тканей фрау Вайс. Там Гретель и увидела Нильса. Он сидел на бочке, поджав под себя ногу, и сосредоточенно изучал содержимое пакета, сложенного из плотной коричневой бумаги.