Сначала мы услышали таинственный грохот, исходивший из-под земли, а потом из дупла гигантского баньяна вылезли полуголые люди, причудливо татуированные. Это были убийцы нашего несчастного товарища.

— А дальше? — спросил пират с загоревшимся взором.

— Тремаль-Найк никогда не колебался. Выстрелом из карабина он уложил главаря негодяев, и мы бросились бежать.

— Молодец Тремаль-Найк! — воскликнул Тигр. — Продолжай. Эта история развлекает меня больше, чем абордаж корабля, груженного золотом.

— Мой хозяин, чтобы запутать следы и сбить преследователей, отделился от меня и укрылся в большой пагоде, где встретил… Угадайте кого?

— Наверное, девушку.

— Да, девушку, которая была пленницей у этих людей.

— Но кто они такие?

— Почитатели божества, которому приносят человеческие жертвы. Ее зовут Кали.

— Страшная богиня индийских тугов?

— Богиня душителей.

— О! Я знаю их, — сказал пират. — Эти люди свирепее, чем тигры. В моем отряде было несколько.

— Тугсы здесь у тебя? — с дрожью в голосе воскликнул маратх. — Я погиб!

— Не бойся, Каммамури. Когда-то они были у меня, но сейчас их нет. Продолжай свой рассказ.

— Эта девушка, ее звали Ада, полюбила моего хозяина. Она знала, какая опасность ему угрожает, и умоляла его немедленно бежать. Но он был человек без страха. Он остался там, решив сражаться с тугами и, если удастся, похитить пленницу.

Но, увы, он слишком понадеялся на свои силы. Вскоре в пагоду ворвались двадцать человек и несмотря на его упорное сопротивление повалили его, связали, а главарь душителей, жестокий Суйод-хан, всадил кинжал ему прямо в грудь.

— И он не умер? — спросил Сандован, подавшись вперед.

— Нет, — продолжал Каммамури, — не умер. Я нашел его в джунглях, окровавленного, с кинжалом, еще торчащим в груди, но все-таки живого.

— А зачем его бросили в джунгли? — спросил Янес.

— Чтобы его сожрали тигры. Я отнес его в нашу хижину и заботливо вылечил, но сердце его осталось раненным черными глазами девушки и никогда уже не могло излечиться от этой раны. И, выздоровев, он снова отправился на Раймангал, чтобы увидеть свою любимую. Мы сели в лодку и ночью, во время урагана, спустившись по Мангалу, причалили к острову.

Никто не сторожил вход в баньян, и мы проникли в подземелье, углубившись в темные его коридоры. Мы узнали, что тугсы, которым не удалось вырвать из сердца девушки любовь к Тремаль-Найку, решили сжечь ее живой, чтобы успокоить гнев своей богини, и мы торопились, чтобы спасти ее.

— А почему ей запрещалось любить? — спросил Янес.

— Потому что она была жрицей, Девой пагоды, посвященной Кали, и должна была оставаться девственницей всю жизнь.

— Что за порода негодяев!

— Я продолжаю. Пробравшись длинными коридорами, убив на пути часового, мы оказались в большой зале, поддерживаемой сотней колонн и освещенной бесчисленными лампами, распространявшими какой-то голубоватый, мертвенный свет.

Двести душителей с арканами в руках сидели вокруг. Посередине возвышалась статуя богини, перед ней стояла чаша, где плавала красная рыбка, которая, по их поверьям, содержит в себе душу богини; а рядом приготовили большой костер.

В полночь появился сам Суйод-хан в сопровождении жрецов, которые волокли несчастную девушку, уже опоенную опиумом и одурманенную какими-то таинственными снадобьями. Она не оказывала никакого сопротивления.

Уже несколько шагов отделяло ее от костра, уже факельщик зажег свой факел, уже тугсы затянули похоронную молитву, когда Тремаль-Найк и я бросились в середину этой орды, разряжая наши карабины и пистолеты направо и налево.

Пробить брешь в толпе этих негодяев, вырвать девушку из их рук и скрыться в темной галерее было делом одной минуты.

Но куда бежать? Мы не знали этого и даже не думали об этом в тот момент. Мы пытались убежать, как можно дальше от тугов, которые, оправившись от неожиданности и страха устроили за нами погоню.

Мы бежали так добрый час, все дальше углубляясь в пещеры, пока не нашли колодец, куда спустились, и оказались в тупике. Когда мы попытались подняться наверх, было уже поздно: тугсы перекрыли нам путь.

— Проклятье! — вскричал Сандокан. — Почему там не было меня с моими тигрятами? Я бы сделал салат из этих гнусных сектантов. Ну давай, продолжай, маратх; твой рассказ мне очень интересен. Итак, вы убежали?

— Нет.

— Гром и молния!

— Нас осадили, истомили жаждой, распалив вокруг нас стены огнем, а потом пустили внутрь струю воды, к которой примешали какой-то наркотик. Едва мы напились, как упали без чувств, и попали без всякого сопротивления в руки наших врагов.

Мы были уверены в своей гибели, поскольку жалость неизвестна тугам, но тем не менее нас пощадили. Смерть была бы слишком мягкой, по их понятиям мерой, к тому же мы оказались тугам нужны. Как вырвать из сердца девушки любовь к Тремаль-Найку и в то же время обезвредить его самого? И в адском уме Суйод-хана сложился коварный план.

В это самое время один решительный и смелый человек, дочь которого была похищена тугами, объявил им жесточайшую войну. Его звали капитан Макферсон. Это был отец Девы пагоды.

Сотни и сотни тугов пали от его рук, он преследовал их изо дня в день, пользуясь мощной поддержкой английских властей. Ни арканы душителей, ни кинжалы этих фанатиков не могли поразить его, самые адские замыслы, направленные против него, не имели никакого успеха.

И вот Суйод-хан, который боялся Макферсона, бросил против него Тремаль-Найка, обещав моему хозяину в награду руку Девы пагоды. Голова капитана должна была стать свадебным подарком!

— И Тремаль-Найк согласился? — с беспокойством спросил Тигр.

— Да. Он слишком любил свою Аду и при этом понятия не имел, что она дочь Макферсона. Я не буду рассказывать вам обо всех трудностях и опасностях, которые пришлось ему преодолеть, чтобы приобрести доверие Макферсона. Тремаль-Найку удалось сделаться одним из его слуг, но однажды он был разоблачен, и ему пришлось бежать, чтобы спасти свою жизнь и вновь обрести свободу.

Однако он не отказался от договора, заключенного с тугами, и в конце концов пробрался на корабль, который капитан Макферсон вел в Сундарбан, чтобы разгромить сектантов кровавой богини в самом их логове.

В ту же ночь при помощи своих сообщников он вошел в каюту капитана, намереваясь убить его. Какой-то внутренний голос кричал ему, чтобы он не делал этого, все в нем восставало против этого убийства, но он решился, ибо только такой ценой он мог получить Деву пагоды, вырвать ее у тугов и спасти от костра. Он ведь понятия не имел об адском плане Суйод-хана, и потому занес над головой капитана топор.

— И он убил его? — воскликнули Янес и Сандокан в один голос.