– Баня готова.

– Сейчас приду, – весело улыбнулась Дарья.

Я вернулся в баню, в предбаннике скинул футболку, джинсы и трусы и зашёл в парную; набрав в ковшик воды, плеснул на камни. Горячее облако пара чуть не перехватило дыхание. Взобрался на полку и прилёг. Надо попотеть, поры очистить. Я облился водой, слегка потирая себя мочалкой, и лёг снова.

Двери открылись, на пороге стояла Дарья. Ёшкин кот! Она была как есть нагая. Я слышал, конечно, что раньше люди мылись вместе в бане, семьями, дворами. Подготовив баню сегодня, я понял – почему. Дров и усилий ушло много.

Нимало не стесняясь, Дарья сказала:

– Я мужнино исподнее и рубаху принесла, твоё мыть надо. Вот щёлок, – она поставила глиняную корчагу с мелкой золой. Ага, вот что у них вместо мыла.

Дарья плеснула из ковшика на каменку водой, и всё заволокло паром. Дарья улеглась на вторую полку. Я лежал молча, не зная, как себя вести.

– Веничек возьми, обиходь.

Я взял распаренный веник, поводил над её телом, разгоняя горячий воздух, затем стал пошлёпывать веничком слегка, потом сильнее и сильнее. Дарья перевернулась на спину. Хороша! Налитая грудь, отличная попка, атласная кожа на упругих бёдрах. Соблазнительна, чертовка!

Я обиходил Дарью веничком, окатил тёплой водой. Мы поменялись местами, теперь она обрабатывала меня веником. В воздухе стоял запах берёзы. После, глядя, как Дарья намазывает и растирает себя золой, я сделал то же самое, смыл мочалкой, окатился водой и почувствовал себя посвежевшим и чистым.

Вышли в предбанник, обтёрлись приготовленными Дарьей полотенцами. Я натянул рубашку и подштанники, оставшиеся от мужа хозяйки. Тесноваты, маловаты оказались, при каждом телодвижении подозрительно потрескивали в швах.

На столе стояла корчага с пивом. После баньки – самое то.

Посидели, охлаждаясь после парной, выпили пива и пошли в дом. Я поблагодарил хозяйку за баню и пиво, отправился к себе. Какое блаженство – лежать чистым на мягкой постели. Когда всё это у тебя есть – не замечаешь; а стоит побыть голодным и поспать на земле – сразу вспоминаешь об утраченном. Уснул я мгновенно.

Далеко за полночь проснулся от какого-то шороха. Рядом с постелью стояла в ночной рубашке Дарья.

– Пусти погреться.

Я молча откинул одеяло, и женщина юркнула ко мне. Какое погреться, тело её было жарким, о саму греться можно. Не затем пришла.

Я начал покрывать её тело поцелуями. Женщина возбудилась, стала дышать шумно, по телу пробегала дрожь. Пора. Улёгшись сверху, осторожно вошёл. Дарья застонала от наслаждения.

Потом мы лежали полуобнявшись, разгорячённые, потные. Одеяло валялось на полу.

– Давно мне не было так хорошо, истосковалась по мужику. Уж год, как мой помер-то. Ты мне ещё на рынке приглянулся, решила, ежели не женатый, как-нибудь уговорю. В бане еле удержалась.

Дарья оказалась женщиной темпераментной, а мне – в охотку. Утром еле разлепил глаза, когда солнце уже било в окно, затянутое какой-то тонкой кожей.

Ни фига себе работник. Быстро встал, натянул мужнину рубаху и штаны, заботливо положенные Дарьей у изголовья. Рубашка была чуть коротковата, но нигде не жала; я уже заметил, что рубашки здесь были неохватные, любого размера: одел, подпоясался – и никаких мерок не надо. Вот с подпоясался – проблема.

Немного стесняясь, я вышел в коридор, Дарья уже хлопотала на кухне.

– Здравствуй, хозяюшка. Пояса не найдётся?

– Найдётся, как же, от мужа несколько штук осталось.

Дарья шустро сбегала на второй этаж, принесла пару ремней – хороших, кожаных. Я с трудом застегнул пояс на последнюю дырочку. Хлипковатый муж был у Дарьи, да и на том спасибо. Выйдя во двор, достал из колодца воды, умылся.

Позавтракали кашей и узваром из яблок.

– Ты грамоте обучен ли? – спросила Дарья.

Я чуть не поперхнулся, чуть не ляпнул, что у меня – высшее образование, но вовремя опомнился и кивнул.

– От мужа лавка торговая осталась, с неё кормлюсь; да приказчик уж больно хитёр, хочу записи проверить, поможешь?

– Помогу.

Выйдя во двор, осмотрел дом снаружи, постройки. Кое-где требовалось заменить доски, подправить забор. Найдя в сарае инструменты, взялся за работу. Надо всё-таки постель и харч отрабатывать. Поработал часа три, успел заменить несколько досок, поправить дверь в баню.

Дарья вышла нарядно одетая, оглядела хозяйство, ничего не сказала, но по лицу было видно – довольна.

Мы направились в лавку, шли квартала четыре. Лавка оказалась чуть не в центре. Да за такое место нынешние торгаши попередрались бы, а у неё дохода нет.

В лавке за прилавком стоял какой-то замызганный мужичонка. Увидев Дарью, выскочил навстречу, угодливо поклонился. Пока они разговаривали о своём, я осмотрелся. Лавка невелика, где-то четыре на шесть метров, на полках, по моему разумению, чистое барахло, откуда быть доходу? Надо срочно менять профиль. Дарья подала книгу, в которой приказчик скрупулезно писал доход и расход. Быстро прикинул – вроде всё сходится.

Дарья получила скромную выручку, и мы отправились домой. Усевшись за стол, я напрямую выложил Дарье своё мнение – с таким товаром дохода ждать не стоит. Надо заняться чем-нибудь другим.

– Чем, что делать, подскажи, – с надеждой в голосе спросила женщина.

– Дай подумать!

Я сидел и размышлял. Чтобы раскрутить любое дело, нужны вложения. Я не знал местной конъюнктуры, но быстрее всего окупается спиртное, да и первоначальные вложения не так и велики.

– Дарья, сколько у тебя денег?

Женщина покраснела:

– Десять рублей серебром.

Я не знал, что можно купить на эти десять рублей, но мне показалось – это очень мало.

– А знакомые мастеровые есть, ну, кузнецы?

– Есть, как не быть; недалеко отсюда, в слободке живёт Анфимий, хвалят люди.

– Веди.

Мы отправились к кузнецу. Я, как мог, объяснил ему, что от него требуется – решил сделать большой самогонный аппарат. Кастрюля с закрывающейся крышкой, змеевик да кое-что по мелочи. Сговорились о цене и ударили по рукам.

Сразу пошли на базар и купили мешок пшеницы. Я еле доволок его до дома: тяжеловат, килограммов на шестьдесят потянет. В предбаннике приготовил место для самогонного аппарата, дал Дарье задание: найти побольше глиняных кувшинов небольшой ёмкости, бутылок-то ещё не было, – и древесного угля.

Через несколько дней от кузнеца получил готовое изделие, с трудом притащил домой, собрал. Замоченная ранее пшеница уже бродила. Хоть дело и было к вечеру, зарядил аппарат, развёл огонь под кастрюлей.

Часа через два забулькало, из змеевика закапал самогон. Я попробовал его ещё тёплым. Фу, сивухой в нос шибает, и вкус противный. Ладно, были у меня ещё задумки. Я перегнал всю кастрюлю и поставил весь самогон ещё раз перегоняться. Теперь он был уже получше.