Оттого, наверное, и кусок в горло лез с изрядным трудом, и вино казалось горьким, будто тарская настойка на тринадцати травах. И когда трапеза закончилась, Илзе выдохнула с облегчением. Тем самым облегчением, что рождалось исподволь от осознания, что наиболее тяжёлая часть пути пройдена и осталось совсем немного до долгожданного его завершения.

По знаку Стене гости перешли в третью комнату, где расселились на низких диванах, тянущихся вдоль стен, и слуги подали чай, сладости на блюдах и фрукты. Выражение лиц чужеземцев при виде чая стало занимательным. Если с неведомыми франнам фруктами и сладостями они ещё могли смириться, то тёмный напиток в маленьких чашках рассматривали с настороженным недоумением, впервые его увидевших. Суровая придворная выучка не подвела Блейка — замешательство во взгляде отразилось лишь на мгновение, а затем он с видом самым что ни есть невозмутимым пригубил чай. Переводчик вполголоса объяснял Реджинальду и Ирис, что за напиток им подали, пока сидящие рядом Озара и Хелана обменивались понимающими снисходительным взглядами.

— Прошу простить моего брата и его сестру, — заметил Блейк, впервые упомянув в беседе своих спутников. — Они мало ещё знакомы со здешними обычаями.

— Ваш брат? — повторила Илзе. Её место вновь оказалось подле хозяина дома и высокого гостя, хорошо хоть Северо на сей раз отсел подальше.

— Троюродный. Младшая ветвь, которой случилось бы принять право старшинства, если бы ветвь моего отца сломалась столь неудачным образом.

Илзе бросила взгляд на Реджинальда. За столом молодой человек разговаривал мало, чаще на вопросы отвечал. Что до Ирис, то Илзе не помнила, слышала ли её голос вовсе.

— Вы сказали, госпожа Харм сестра фрайна Рейни…

— Молочная сестра.

Девушка не фрайнэ, впрочем, это очевидно. По крайней мере, для Илзе. Но, хоть фрайнэ, хоть арайнэ, всё едино — к чему увозить девушку так далеко от дома, от всего, что ей привычно и понятно?

— Необычная компания для столь дальнего путешествия, — словно невзначай обронила Илзе.

— Кузен проявляет немалый интерес к истории и цивилизациям, этот мир давно покинувшим. А Ирис скрывающаяся, — тень растерянности наверняка не укрылась от Блейка. — Дар слабый…

А чем искра силы в человеке слабее, тем бледнее внешнее её отражение. К тому же Илзе близко к девушке не подходила и особо не присматривалась.

— …но так уж сложились обстоятельства… или воля Благодатных… что она не могла больше оставаться в Ландии, — продолжил Блейк, делая ещё глоток чая. — И кузен решил, что ей стоит полететь с нами.

— С двумя мужчинами да прямиком в невежественные Финийские земли? — Илзе позволила себе добавить каплю иронии в голос. — Отчаянный поступок для честной франской девушки.

— Что поделать, обвинение в убийстве требует отчаянных мер, особенно если речь об уважаемом, состоятельном человеке, — с непонятной усмешкой ответил Блейк.

Обвинение в убийстве?!

— Илзе, свет очей моих, — заговорил Стене, до этой минуты наблюдавший за ними молча, с добродушной полуулыбкой любящего отца, — будь добра, спроси у нашего гостя, согласен ли он на моё предложение?

Илзе спросила.

Только зачем пользоваться её знанием франского, когда у чужеземцев есть свой переводчик? Да и в самом Изумирде можно нанять подходящего человека. Так ли уж нужно умение поддерживать светскую беседу, в которой не сказать чтобы большая необходимость была?

Или дело в ином?

— Согласен, — кивнул Блейк.

Старший Сагилит склонил голову в ответ, без слов подтверждая, что понял сказанное собеседником. Глянул задумчиво сначала на гостя, затем на Илзе и в тёмных карих глазах появилась хитринка, а улыбка стала лукавой.

— Илзе, бриллиант чистейшей воды в венце Чароит, уважь старого змея, дозволь ему и завтра созерцать твой чарующий лик. Сияние твоей совершенной красоты исцеляющим бальзамом ложится на моё израненное сердце и бесконечно радует мой усталый взор, повидавший всякое в долгой этой, беспокойной жизни…

— Планируете ещё один деловой ужин? — предположила Илзе.

— Планирую слетать в Менад и гостей наших туда свозить. Без тебя и твоего ловкого язычка никак.

Во Франской империи, да и во многих других странах, последние слова Стене прозвучали бы комплиментом сомнительного толку, но среди змеерожденных и язык ценился иначе, чем у людей. Поэтому Илзе замечание это преспокойно пропустила мимо ушей.

В Менаде, тихом местечке в окрестностях Изумирда, бывать ей не доводилось. Располагалось там маленькое поселение, невесть как выросшее вдали от ведущих в город дорог, да храм трёхликой богини, что был едва ли не старше самого Изумирда. Правда, неясно, что в Менаде можно найти такого занимательного, что следует туда франских гостей приглашать.

— У них же есть свой переводчик, — напомнила Илзе.

— Этот сын гор, истинных гор отродясь не видевший? — Стене брезгливо скривился. — Он такой же франн, как все они, рождённый на землях этой их неизвестно кем благословлённой империи.

— В Империи есть горы, — справедливости ради заметила Илзе.

— Да разве ж то горы? Так, холмы, перепрыгнуть с разбегу можно, — пренебрежительно отмахнулся Стене. Подался к Илзе, накрыл её руку своей, и выжидающая вежливая улыбка Блейка внезапно приобрела оттенок зловещего оскала. — Не отказывай старику, умоляю. Наш летун быстроходен, в мгновение ока домчит, ты и оглянуться не успеешь, как на месте окажемся.

Илзе посмотрела на сестру, но Озара заинтересованно внимала одному из сидящих рядом мужчин, пожилому, с окладистой белой бородой. Господин Кочис вздыхал с непередаваемой мукой, косился то на Реджинальда, то на говорившего — а говорил почтенный старец много, витиевато и пауз в речи почти не делал, — но покорно переводил, хотя тема растущих ввозных пошлин в Таирию вряд ли столь уж сильно заботила иноземцев. На хорошеньком, с округлыми щёчками лице Ирис цвела скука и желание откинуться на подушки на диване и вздремнуть ненадолго, однако Реджинальд слушал сосредоточено, серьёзно.

— Когда так просят, как можно отказать? — Илзе поскорее высвободила руку. Змей змея не заворожит, но потяжелевший взгляд Блейка смутно тревожил.

Будто мало ей Северо, буравившего их со своего дивана так, словно вовсе не одобрял каких бы то ни было бесед с чужеземцами.

— Вот и славно, — Стене мягко похлопал Илзе по руке. — Вылетим завтра пораньше, чтобы успеть добраться по утренней