И, наверное, совершенно справедливо будет, если, воздавая заслуженную хвалу пограничникам тех лет за их умелые действия, также будет предъявлен и счет за допущенные промахи в охране Государственной границы СССР.

Требуют более критического анализа действия погранвойск в предвоенный период по повышению боевой готовности.

Об определенной работе в этом направлении пишет в своих воспоминаниях бывший в предвоенные годы начальник Управления политпропаганды погранвойск дивизионный комиссар (впоследствии генерал-лейтенант) П. Н. Мироненко. Описывая те перемены, которые произошли на границе с февраля по май 1941 года, он констатирует: «И вот снова мы, члены комиссии, идем вдоль линии границы. Как многое изменилось здесь за прошедшие три месяца. В нашем прикордоне строились замаскированные редким, побуревшим от солнца ельником многочисленные доты и другие оборонительные сооружения; строительство шло непрерывно днем и ночью. Часть дотов уже занималась гарнизонами. Это были сложные инженерные сооружения, на два этажа уходившие в землю, вооруженные пушкой и несколькими станковыми пулеметами, подходы к ним были прикрыты малозаметными препятствиями»[23].

Работы действительно были начаты большие, но, к сожалению, все намеченное к началу военных действий осуществить не удалось.

Фашистская Германия, готовясь к войне против СССР, использовала все возможности разведки, в том числе и воздушной. На Прибалтийском направлении воздушную разведку германское командование начало вести сразу же после установления новой границы. Особенно много таких фактов было зафиксировано на участке Таурагского погранотряда. Так, 5 марта 1941 года фашистский самолет пытался осуществить разведку советских морских баз на Балтийском побережье, но был сбит огнем зенитной артиллерии Либавского района обороны и упал в советских территориальных водах. Вышедший на его поиски катер германских военно-морских сил, дислоцировавшийся на базе порта Пилау, был задержан. 18 марта 1941 года самолет типа «Юнкерс» также пытался совершить разведывательный полет над морской базой Либава (Лиепая), но плотным огнем зенитной артиллерии был отогнан от объекта. На этом же участке нарушения воздушного пространства СССР произошли 9 июня (дважды), 19,20 и 21 июня 1941 года[24].

В агрессивных планах гитлеровского командования большое место отводилось различным провокационным вылазкам. Совершались они повсеместно. В массовом порядке чинились препятствия работе советских топографов, проверявших прохождение линии государственной границы. С другой стороны, без предварительного уведомления немцы производили замену пограничных знаков. Так, 30 октября 1940 года в 15 км юго-восточнее г. Таураге четыре солдата германской пограничной охраны заменили 13 столбиков, определявших прохождение государственной границы[25].

Германская сторона постоянно осложняла работу железнодорожного транспорта. Например, 14 ноября 1940 года поезд, следовавший из Германии на станцию Таураге в СССР, не подчинился требованиям нашего пограннаряда и не остановился при переезде через границу. 15 ноября, следуя со станции Таураге в Германию, на сигнал старшего лейтенанта Карпухина об остановке машинист увеличил скорость. Наряд был вынужден сорвать стоп-кран, поезд остановился лишь в 40 метрах от линии границы[26].

Большая работа проводилась, как уже отмечалось, пограничниками по сбору и сообщению данных о сосредоточении германских войск у советских границ. На основе полученных данных от командования пограничных округов руководство ГУПВ 23 мая 1941 года представило в НКВД обстоятельный доклад об остановке в прикордоне, в частности о сосредоточении войск в Восточной Пруссии. Всего к этому времени здесь находилось до трех армейских группировок (штабы: Варшава, Улянув, Усьмеж), 10 армейских корпусов, 68–70 пехотных, 6–8 моторизованных, 10 кавалерийских и 5 танковых дивизий, 65 артполков, 2–3 авиадивизии, большое количество инженерно-саперных и других специальных частей, в том числе и понтонных[27]. Количество, размещение и назначение частей и соединений германской армии, сосредоточенных у советской границы, свидетельствовали о наступательных ее намерениях. В обобщенной справке были использованы и сведения, полученные от частей прибалтийской границы, в частности охранявших Клайпедское направление, где противник разместил до 2 армейских корпусов, 10–12 пехотных, 2 моторизованных, 2 кавалерийских и 2 танковых дивизии, 19 артполков и 2 авиаэскадры. Надо сказать, что именно такой группировкой фашистская Германия и начала 22 июня 1941 года свои военные действия на прибрежном к Балтийскому морю направлении.

Оценивая проведенную в предвоенные месяцы на границе работу, следует указать, что предоставленную возможность пограничники использовали достаточно эффективно. Особенно это касалось пограничных застав и комендатур. За короткое время здесь успели оборудовать оборонительные сооружения легкого типа — блиндажи, дзоты, построить блокгаузы. За время несения службы на новой границе, проведения многочисленных поисков и боевых операций, борьбы с вооруженными бандами, диверсионно-разведывательными группами, вражеской агентурой личный состав основательно изучил охраняемый участок, приобрел хорошую боевую и пограничную выучку, что помогло ему затем в боях с агрессором.

В числе мер советского правительства по подготовке страны к отпору агрессора особое место отводилось, естественно, производству оружия и боевой техники. Выпуск оборонной продукции в 1938–1939 годах более чем в три раза превысил выпуск всей промышленной продукции. В предвоенном 1940 году оборонная промышленность по темпам роста обогнала другие отрасли народного хозяйства. «В результате успехов освоения новой техники и роста оборонной промышленности, — отмечалось в резолюции XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б), — значительно повысилась техническая оснащенность Красной Армии и Военно-Морского флота новейшими видами и типами современного вооружения»[28]. Однако этот оптимистический вывод жизнью не всегда подтверждается.

И насколько всего этого оружия было недостаточно, можно проиллюстрировать и на примере пограничных войск. На 170 тысяч личного состава погранвойск в 1940 году поступило 3517 автоматов, около 12 000 самозарядных винтовок и 110 станковых пулеметов[29]. В 1941 году дополнительно войска получили еще 3101 автомат, 681 миномет, 45 станковых пулеметов и 11 308 самозарядных винтовок и 18 противотанковых ружей. Если все подсчитать, то получается, что современным по тому времени стрелковым оружием была обеспечена только четвертая часть личного состава.