О Боже. Насмерть. Это слово смахнуло улыбку с ее лица. Как можно так легко забыть обо всем? Ведь о смерти Кристл ей стало известно всего два дня назад. Ругая себя за ужасающее бесчувствие, Вероника взялась за ручку дверцы.

Когда она вылезла из машины, кухонная дверь с грохотом распахнулась и в патио выпорхнула Марисса. Ее руки вскинулись в воздух, точно взметнувшаяся ракета. Крича от радости, женщина побежала через каменный дворик. Они с Вероникой встретились посередине, восклицая и крепко сжимая друг друга в объятиях.

Много лет назад друзья называли их Матт и Джефф[3], потому что Марисса на пару дюймов недотягивала до шести футов и была крепко сложена, тогда как Вероника была ростом пять футов и пять дюймов, а также тонка в кости. Эти различия и теперь были ничуть не меньше. Но, попав в теплые и мягкие, как подушка, объятия старой подруги, Вероника чувствовала себя как в родном доме.

Наконец Марисса отступила назад и отодвинула Веронику на расстояние своих длинных рук с безукоризненным маникюром, оглядывая ее с головы до ног.

— Ты остриглась, — сказала она, касаясь ее коротких гладких волос. — Самый шик! То, что надо. Мне очень нравится. Ты сделала эту стрижку в Европе?

— Да, в Эдинбурге, — ответила Вероника. Не покидавшее ее с момента возвращения из Шотландии ощущение вины нахлынуло с новой силой. — Рисса, мне так жаль, что я не подумала оставить тебе номер, по которому ты могла бы меня найти. Не могу поверить, что Кристл похоронили почти месяц назад, а ты только сейчас напала на мои след. — Она засмеялась, но это был лишь короткий звук, безжизненный и невеселый. — О Боже, я так ушла в свою работу! Эта реставрация замка — для меня большая удача.

Я подумала, как это будет здорово для моего бюджета, если закончить все вовремя. Сейчас я чувствую себя такой виноватой. Пока я поздравляла себя с будущими клиентами, которых мне должен принести этот проект, Кристл умерла и уже зарыта в землю.

Марисса встряхнула ее за плечи.

— Ладно, прекрати это.

— Ты права, ты права. — Вероника сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула воздух и отступила назад, распрямляя спину. — Дело не во мне.

— Разумеется, в тебе. Твоя сестра убита!

Слова ранили прямо в сердце, но Вероника покачала головой:

— Нет, дело в Лиззи. Она потеряла маму, ее отца обвинили в убийстве, а ее тетя пропадает без вести, когда девочка нуждается в ней больше всего. Как она сейчас? Во время тех двух коротких телефонных разговоров мне было так трудно это понять.

— О, Ронни, у меня просто разрывается сердце. — Марисса взяла Веронику за руку и повела в дом. Они прошли по блестящему плиточному полу в кухню с мраморными столешницами, заваленными домашним барахлом, и ультрасовременным холодильником, в изобилии украшенным произведениями детского искусства. — Лиззи ведет себя так, будто ничего не случилось. Но изнутри ее, должно быть, гложет горе. И не только из-за утраты обоих родителей. Ты прекрасно знаешь, что собой представляет этот город, где каждый знает всю подноготную о Кристл и Эдди, где все только и заняты этими разговорами.

Они устроились в большой комнате на широкой тахте, подтянув к груди головы и подобрав под себя ноги.

— Но все невзгоды, — продолжала Марисса, — не подвигли девочку еще больше замкнуться в себе. И это чертовски хорошо, учитывая ее робость. — Она протянула конец своей толстой темно-русой косы через кулак, потом через другой. — Мои дети рассказывают, что какое-то время некоторые из одноклассников здорово ей досаждали. Но к счастью, вокруг нее есть много достойных ребят. Видит Бог, наша малявка Десса так неистово отбивает все нападки на нее. Райли тоже на днях защищал ее от одного мальчишки из третьего класса и пришел домой с разбитым носом.

— У тебя замечательные дети, Марисса, — сказала Вероника.

На щеках ее подруга обозначились глубокие ямочки.

— Ах, кто их знает! Иногда я думаю, что не грех бы отдать обоих на выучку в военную школу. Но вдруг они поворачиваются совершенно неожиданной стороной и делают такое, что я готова лопнуть от гордости. — Марисса пожала плечами. — Я подозреваю, у них такой сговор — посмотреть, как скоро им удастся довести меня до безумия. А что может сделать одинокая женщина?

Вероника фыркнула:

— Как будто ты стала бы что-то менять, даже если бы могла! Ты делаешь великое дело, воспитывая их одна. Должно быть, это трудно. После смерти Денни.

—Да, временами бывает нелегко. Но Денни нет уже пять лет, и жизнь продолжается. — Марисса снова пожала плечами. — И ты просто делаешь то, что должна, особенно когда у тебя есть дети.

— Но то, что ты сделала, — это настоящий подвиг. И вдобавок взяла на себя еще и мои проблемы. — Вероника тронула Мариссу за плечо. — Я так тебе обязана за то, что ты позаботилась о Лиззи и поддержала работу в «Тонке».

— Фи, какие пустяки! — отмахнулась Марисса. — Кстати, о «Тонке». Разве этот Купер не милый? По-моему, он такой душка!

Не сказать, чтобы такое определение точно соответствовало первому впечатлению Вероники.

— Душка?

— Да. Он такой очаровательный, и с ним легко иметь дело. И потом, он не пропивает весь свой доход, как первый парень, которого я наняла.

— Так ты находишь, что он душка? — повторила Вероника.

Очаровательный? И с ним легко иметь дело? Для кого-то, может быть. Но только не для нее.

— Ну да, я согласна, — засмеялась Марисса, — строго говоря, он не выглядит душкой…

— По мне, так он похож на одного из тех вампиров, которые в наши дни так популярны на телевидении. Но не из тех новомодных, что всегда пытаются утонченно трансформировать свои порочные наклонности. Мне он напоминает их главаря, мародерствующего злодея, грабящего население.

— Ну, для вампира он слишком загорелый, — возразила Марисса. — Впрочем, я бы не возражала, чтобы на меня напал такой грабитель. — Она засмеялась и, наклонившись к Веронике, порывисто ее обняла. — О, Вероника, как хорошо, что ты вернулась! Ты всегда отличалась уникальным взглядом на вещи.

— По поводу моего возвращения не уверена, — призналась Вероника, — но видеть тебя, несомненно, хорошо. И я отчаянно нуждаюсь в твоей информации о жителях Фоссила. — Она провела руками вверх-вниз по бедрам. — В «Тонке» не хватает рабочих рук, и мне сказано, что я должна заменить там официантку, пока все уладится.

— Ого-го. — Марисса сочувственно улыбнулась. — Могу вообразить, как тебе, должно быть, приятно было это услышать.

— О да. — Вероника состроила гримасу. — Как только мы с Кристл стали достаточно большими, чтобы держать в руках швабру, наверное, половина наших выходных ушла на уборку этого бара. — Ее антипатия к «Тонку» была тесно связана с их отцом. В ее воспоминаниях о нем причудливым образом переплеталось все хорошее и плохое. Шарм, отсутствие амбиций и врожденное пренебрежение к женскому мнению. — Боже мой, не мне тебе это рассказывать, Рисса. Ты, конечно, помнишь, как я изливала тебе душу относительно папиных воззрений на миссию женщины и маминого потворства, когда она отказывалась на него воздействовать. — Вероника виновато пожала плечами, как бы извиняясь, что снова поднимает избитый вопрос. — Я, конечно, поработаю в «Тонке»: если я хочу его продать, у меня просто нет выбора. Ради Лиззи я готова выжать из этого заведения как можно больше, чтобы она могла свободно распоряжаться своей жизнью. Но как только я найду официантку, ноги моей там не будет.