больше от Казала ничего не осталось. Книзу маска сужалась и тянулась чуть ниже подбородка. В зеркальной поверхности Далак увидел собственную физиономию, искажённую страхом и покрытую пятнами усталости. Два лица слились в одно на секунду, жадность и гнев, столкнулись вместе.

– Вор и трус, – прогрохотал Казал, направив на бывшего друга массивный тесак, на глазах меняющийся из обычного железного в тускло-серебристый. В нём протаяли отверстия, как на мечах из оружейной. – Зря ты потревожил дух Разрушителя. Война! – вдруг резко заорал Головоруб, сотрясая, голосом своды.

Далак метнулся прочь, повалившись в груду золотых изделий и магических кристаллов, словно издеваясь, заигравших отражением его перепуганного бледного лица. На его голову посыпались стоящие на полках канопы с крышками в форме черепов. Развернувшись, он выставил перед собой пушку.

– Пошёл ты, вояка херов… – успел лишь буркнуть Далак, выпустив несколько игл, прежде, чем Казал навалился на него всей массой, пробив мечом насквозь. В груди у него горели осколки, готовые взорваться в любую секунду. Их лица встретились вновь в последний раз.

– Хаос поглощает все пороки и растёт, – просипел Казал со злорадством.

Карлики зашумели, попадав на колени, зал огласил звучный взрыв, и камера погрязла в темноте. Лишь источник хаотической мощи продолжал мерцать, радуясь новой жертве в виде двух обезумевших глупцов.