– Не знаю, – растерянно улыбнувшись, пожал плечами «ботаник». – Темно было, когда я пришел.

– А цветы кому? – сталкер взглядом указал на букет из засохших хворостинок.

– Цветы для Денниз.

Улыбка «ботаника» расплылась до ушей. Так мог улыбаться либо безмерно счастливый человек, либо полный идиот.

– Для Денниз, – понимающе кивнул Гупи. – Это она тебя позвала?

– Да… Я услышал ее голос среди ночи… Она сказала, приходи к озеру…

– А когда умерла Денниз? – резко, почти грубо перебил счастливого «ботаника» сталкер.

Лицо ученого сразу помрачнело. Но ненадолго.

– Денниз жива, – снова улыбнулся он. – Она говорила со мной…

– Когда она умерла? – повторил свой вопрос Гупи.

– Три года назад, – ответил «ботаник». – Но она жива!

– Понятное дело, – Гупи перекинул ремень автомата на другое плечо, взял «ботаника» под локоть и деликатно, но настойчиво, повлек за собой. – Мы ведь в Стране чудес, и здесь нет ничего невозможного.

– Да! – счастливо улыбнулся «ботаник» и внимательно посмотрел на сталкера. – А куда мы идем?

– Встречать Денниз конечно же! – уверенно заявил Гупи. – А ты что подумал?

– Но Денниз велела мне прийти на берег озера.

– Она передумала. И послала меня, чтобы я привел тебя к ней.

– Это очень мило с вашей стороны, – с благодарностью поклонился сталкеру «ботаник».

– А, ерунда…

Гупи бросил взгляд на детектор аномалий. Дорога впереди чистая. Вот только лежавшее поперек тропы бревно, разломанное пополам, будто на него наступил кто-то невообразимо огромный, так, что щепки во все стороны полетели, внушало сталкеру опасение. Последний раз, когда он проходил здесь, бревно было целым.

– Тебя самого как зовут-то? – спросил Гупи у «ботаника».

– Феликс, – ответил тот. – Феликс Штраух.

– Откуда?

– Что? – не понял Феликс.

– Откуда, спрашиваю, родом?

Не дойдя метров пять до раздавленного бревна, Гупи остановился и снова посмотрел на дисплей детектора аномалий. Чисто. Ни дыры, ни зазоринки. Выходит, либо он зря осторожничает, либо дисплей врет, либо это какой-то новый вид аномалии, на которую прибор не реагирует. Каждый из вариантов был одинаково возможен. Но устраивал Гупи только первый. Значит, ставка один к двум.

– Я из Биаррица, – ответил Феликс.

– Из Биа-арри-и-ица, – многозначительно протянул Гупи. – Это где ж такое?

– Во Франции.

– А, точно, – криво, одними губами усмехнулся Гупи. Смотрел он при этом не на француза, а на раздавленное бревно. – То-то, я смотрю, акцент у тебя…

Не закончив фразу, сталкер помахал в воздухе растопыренными пальцами.

– Я плохо говорю по-русски? – удивился Феликс.

– Отлично говоришь, – ободряюще похлопал его по плечу Гупи. – Денниз мне так и сказала, мой Феликс говорит по-русски почище иного русака.

– Но… – француз растерянно хлопнул глазами. – Я выучил русский уже после того, как Денниз умерла.

– Подумаешь, дело какое, – пренебрежительно дернул плечом Гупи. – Мы же сейчас к ней, к Денниз твоей идем, забыл, что ли?

– Да-да! – быстро затряс головой француз. – Идем! Конечно, идем!

– Тогда, значица, давай вперед, – Гупи указал пальцем на раздавленное дерево.

– А вы? – чуть удивленно посмотрел на сталкера Феликс. – Я же без вас не найду Денниз.

– А я следом за тобой, – успокоил его сталкер. – Так надо, Феликс. Понимаешь?

– Я понимаю, – кивнул «ботаник» и потопал вперед.

– Да постой ты! – едва успел схватить его за локоть Гупи.

Покопавшись в большом кармане на животе, сталкер достал тяжелый, стальной, с налетом ржавчины болт и, прицелившись, кинул его точно туда, где неведомой силой был раздавлен ствол поваленного дерева.

Болт пролетел на полметра дальше ствола, ударился о землю, подпрыгнул и снова упал.

Вроде бы, все в прядке.

– Давай, – тихонько хлопнул «ботаника» по плечу Гупи. – Точно туда, где упал болт.

Помахивая букетом, собранным для мертвой Денниз, Феликс дошел до раздавленного ствола, прошел мимо, поднял с земли болт и, обернувшись, показал его сталкеру.

Гупи хмыкнул – повезло дураку. Выиграл в русскую рулетку, при том что в барабане только одного патрона не доставало.

Собственно, Гупи не было никакого дела до безумного Феликса. Он прихватил «ботаника» с собой только потому, что все равно направлялся в научный лагерь. Было бы не по пути – оставил бы француза цветочки собирать. И гулял бы тот с этим букетиком по бережку, до тех пор, пока снова не явился бы ему призрак дорогой Денниз, который и завел бы его на глубину. Бонус, что полагался за спятившего «ботаника», был небольшим. К тому же, случалось, они впадали в буйство.

Поравнявшись с Феликсом, Гупи забрал у него болт – еще пригодится, – и подтолкнул француза вперед.

В отличие от других, Гупи в Зоне полагался не на научную аппаратуру и не на пресловутое сталкерское чутье, а на свою феноменальную память. Пройдя раз по тропе, он запоминал каждый камень на ее обочине, каждую сломанную ветку на кусте, росшем неподалеку. И, если реальная картина хотя бы в чем-то не совпадала с той, что хранилась в памяти, Гупи, не раздумывая, сворачивал в сторону. А то и вовсе уходил назад. Болт же хорош только, когда можно послать кого-то впереди себя.

С этим, похоже, проблем не возникнет, думал Гупи, глядя Феликсу в спину. Будет топать, пока не поймет, что его обманули. А мозги у него сейчас в таком состоянии, что поймет он это не прежде, чем коллеги пристегнут его к креслу с длинной прямой спинкой, а к голове прилепят холодные электроды. Хотя, может, и тогда он все еще будет думать лишь о своей мертвой Денниз. Гупи знал, что «ботаники», прежде чем отправить спятивших коллег в госпиталь за пределами Зоны, проводили над ними какие-то эксперименты. Но ему-то что за дело до этого? Издохнет ли господин Штраух с дыркой в голове, просверленной во имя науки, или отдаст душу Черному сталкеру, захлебнувшись радиоактивной водицей, – Гупи без разницы. У Гупи своих забот хватает.

– Стой! – крикнул Гупи, когда Феликс неожиданно метнулся в сторону от тропы. Прямиком через кусты, ломая ветки. – Вот же зараза! – сталкер сорвал с плеча автомат и обежал стороной куст с сухими, колючими ветками, на которых лепились скрученные, будто рахитичные листочки.

Феликс стоял на коленях перед огромным, ярко-алым цветком. Полураскрытый бутон, размером с голову ребенка, сидел на толстом, мясистом, покрытом серебристыми ворсинками стебле. Ничего подобного Гупи прежде не видел. А все новое в Зоне – это потенциальная угроза.