Египтом, резко участились. Бернс впоследствии признал, что “действия египтян, посылавших федаинов для нападения на мужчин, женщин и детей, были, вне всякого сомнения, военными преступлениями”. В ответ на эти действия Бен-Гурион и Даян предприняли несколько решительных операций против египетского гарнизона в Хан-Юнисе, в Аудже, в самой Газе и против баз федаинов в Иордании. К весне 1956 г. наблюдатели ООН рассматривали возможность нанесения Израилем мощного превентивного удара, прежде чем египетская армия сможет освоить все оружие, полученное ею от советского блока. Такие предположения нельзя было назвать совсем необоснованными. Блокада Акабского залива вызывала особое раздражение израильтян. С 1953 г. египетское подразделение береговой охраны в Рас-Нусрани блокировало проход израильских судов через Тиранский пролив, а в сентябре 1955 г. египтяне запретили также и проход судов под другими флагами, направлявшихся в израильский порт Эйлат. Авиакомпания Эль-Аль вынуждена была отменить свои рейсы в Южную Африку, поскольку их маршрут предусматривал пролет над водами пролива.

Терпение израильтян было истощено, и 22 октября 1955 г. Бен-Гурион отдал Даяну приказ подготовиться к операции по захвату Тиранского пролива, включая Шарм-аш-Шейх, Рас-Нусрани, а также островов Тиран и Санафир. Начальник Генштаба немедленно начал подготовку элитных частей парашютистов и сухопутных войск под командованием полковника Хаима Бар-Лева[12]. На заседании правительства Бен-Гурион (который в ноябре уже вернулся и на пост премьер-министра) официально поставил вопрос о превентивном ударе. Министры отвергли эту идею, но Даян обрушился на них с резкой критикой. Время работает против Израиля, настаивал генерал; поставки советского оружия в Египет принципиально меняют баланс сил на Ближнем Востоке. Бен-Гурион поддержал своего начальника Генштаба. Израильская атака должна быть предпринята, рано или поздно. Если стране чего-то не хватало, так это соответствующих видов вооружений.

В поисках союзника

В конце 1955 г. первые суда с советским оружием стали приходить в Египет, и поразительные масштабы этих поставок вызвали у израильтян психологическое ощущение безысходности. Десятки тысяч добровольцев, молодых и старых, взяв в руки кирки и лопаты, вышли копать траншеи и строить оборонительные сооружения. Израильтяне жертвовали деньги и даже драгоценности в фонд обороны; школьники отдавали свою карманную мелочь. Тем не менее оружия катастрофически не хватало. На протяжении ряда лет страна прилагала все возможные усилия для повышения своего оборонного потенциала. В период 1950–1956 гг. расходы страны на военные нужды составляли не менее одной трети суммарных правительственных издержек. Достигая в среднем 7,2 % ВНП, эти расходы фактически были выше (в пропорциональном отношении), чем расходы всех арабских стран, вместе взятых. И результаты этих усилий были заметны. К 1955 г. Израиль смог не только организовать свои вооруженные силы, но также и приобрести около 200 танков и 200 самолетов. Правда, в основном это была устаревшая боевая техника английского и американского производства, и результат нельзя было считать удовлетворительным — ни в количественном, ни в качественном отношении. Сделка по приобретению чешского оружия угрожала дать арабам преимущество примерно шесть к одному.

Поиски современных видов вооружений, предпринятые Израилем, были столь же малопродуктивны, как и попытки получить гарантии территориальной неприкосновенности. США не собирались продавать Израилю оружие в количествах, сопоставимых с чешскими поставками в Египет. Предпринятый 11 декабря (Гл. XVI) рейд в Сирию не улучшил израильской репутации в Вашингтоне, а Государственный секретарь США Даллес постоянно утверждал, что не считает, будто еврейскому государству грозит непосредственная опасность. Выступая 7 февраля 1956 г. перед группой конгрессменов, Госсекретарь заявил, что Израиль не может не проиграть арабским странам в гонке вооружений. При численности населения менее двух миллионов, объяснил он, стране лучше положиться на заступничество ООН. Полностью поддерживая мнение своего Госсекретаря, президент США Эйзенхауэр сказал в беседе с французским премьер-министром Ги Молле[13], что нет смысла продавать оружие Израилю, поскольку 1 млн 700 тыс. тысяч евреев никак не смогут выстоять против 40 млн арабов.

Неизвестно, что именно ответил ему Молле в ходе этой беседы, но Израиль обратился именно к Франции как к последней надежде, и это обращение дало определенные результаты. Разумеется, французское правительство по-прежнему предпочитало поддерживать хорошие отношения с мусульманскими странами Северной Африки и Леванта; однако израильтяне знали, что могут рассчитывать на традиционное понимание в определенных кругах. Французские левые сохраняли филосемитские настроения еще со времен дела Дрейфуса и вплоть до нынешнего времени, когда в обеих странах у власти находились социалисты. Французские правые разделяли с израильтянами опасения относительно усиления арабского национализма. Франко-израильские научные контакты начались еще в 1949 г., когда стало известно об изобретении израильским физиком д-ром Исраэлем Достровским[14] технологии производства тяжелой воды. Франция приобрела это изобретение в 1953 г., и французы открыли доступ израильским ученым на свои многочисленные ядерные объекты. В следующем году министр обороны Франции пригласил Моше Даяна посетить страну с официальным визитом. Лихой израильский генерал произвел в Париже большое впечатление, и его наградили орденом Почетного легиона “в знак признания его героизма во время Сирийской кампании 1941 г.”. Осенью 1954 г. отношения между Парижем и Каиром катастрофически ухудшились — после того, как египетское радио сообщило о той поддержке, которую Египет оказывает алжирскому Фронту национального освобождения. И в декабре французское правительство одобрило продажу Израилю двенадцати реактивных истребителей “Квадрон”.

Именно тогда Бен-Гурион, вернувшийся на пост министра обороны, согласился с позицией генерального директора министерства Шимона Переса относительно того, что все усилия теперь следует сосредоточить на укреплении отношений с Францией. Пересу, выходцу из Польши, в 1955 г. было всего 32 года; он буквально преобразовал Министерство обороны, включив в сферу его компетенции оборонную промышленность (и начав производство отечественных вооружений), а также развитие исследований и разработок в сфере ядерной технологии. Человек, обладающий творческим воображением и умеющий хорошо излагать свои мысли, Перес мастерски вел переговоры с представителями французских военных кругов. Немалую помощь в этом ему оказывал посол Израиля в Париже, красноречивый выпускник Сорбонны Яаков Цур. В январе 1955 г., когда вместо правительства Мендес-Франса к власти пришло правительство, возглавляемое Эдгаром Фором[15], Цур посоветовал Пересу приехать во Францию и установить личные контакты с официальными лицами Министерства обороны. Перес последовал совету, и результаты оказались весьма обнадеживающими. Перес, а затем Даян и другие израильские военные нашли понимание у своих французских коллег. Советско-египетское соглашение о поставках вооружений продемонстрировало необходимость безотлагательного начала переговоров между Францией и Израилем, и точно такое же воздействие оказала развернутая Насером кампания в поддержку алжирских мятежников. “Я всегда был другом Израиля, — заверил Фор премьер-министра Шарета во время визита последнего в Париж 25 октября 1955 г., — но сейчас мы говорим не только о дружественных отношениях. Причина, по которой Франция должна оказать вам помощь, — это прежде всего политический реализм”. Тем временем были завершены