Отец посмотрел Катину руку и сказал, что похоже на вывих, сказал ей, что бы она взяла у мамы мазь от ушибов и всё пройдет. После этого мы пошли домой. Дверь нам открыла мама и с порога сказала, обращаясь ко мне:

– К папе значит пойдешь? Вот и иди. Завтра собирай все свои вещи, я тебя не держу.

Я молчала. Перечить родителям – запрещено. Я не расценивала мамины слова, как вопрос или предложение, для меня это был приказ. Мама сказала, я должна сделать.

Вечером, ложась спать, я ждала, когда подойдет мама и скажет, что она пошутила, передумала. Мне было страшно. Я не хотела оставаться жить с отцом, он пил.

– Мама передумает, вот увидишь.

Успокаивала меня Катя.

– А если не передумает? Что тогда со мной будет?

– Всё будет хорошо. Вот увидишь. Она не отправит тебя к отцу.

– А почему она это только мне сказала? Ведь к папе мы ходили вместе. Наверное, она и правда меня не любит.

– Любит. Не говори ерунды. Сейчас поспишь, а завтра всё будет так, как было раньше.

– Если мама не скажет, что бы я оставалась, мне придётся уйти, как бы я этого не хотела, но и к папе я жить не пойду. Я из дома уйду. Просто возьму и сбегу куда-нибудь.

– Ира, перестань, пожалуйста, всё будет хорошо. Давай спать.

Мама не зашла ко мне вечером, а утром ушла на работу. На душе скребли кошки, я понимала, что мне нужно собирать вещи и уходить к отцу, но я не хотела. Придумав план побега, я убежала до соседской девочки, объяснив перед этим Кате свою позицию. Она не хотела меня отпускать, но и врать ей, я не могла. Она моя сестра, она будет переживать за меня. Добежав до соседской девочки, у которой, как я знала в семье, тоже были нелады, я предложила её уйти вместе.

– Куда мы побежим?

– Я не знаю. Куда-нибудь подальше.

Во мне, конечно, говорила обида. Для меня это выглядело так, что мама решила от меня избавиться, а отцу я не была нужна, ему нужна была только выпивка. Я боялась его в таком состоянии и может это от отчаяния или я не знаю, еще и девочку соседскую за собой потянула. В общем, убежали мы. Не оставив ни какой информации о наших дальнейших планах, да мы и сами не знали, был ли он вообще.

Это был хороший, солнечный день. Первым делом, мы решили подкрепиться. На свежем воздухе, аппетит здорово разыгрывается. Забравшись в чей-то огород, мы нарвали там огурцы, помидоры, нарвались на огромные кусты с малиной и ели так, словно это было в последний раз. А может и правда говорят, что в чужом огороде всё вкуснее. Ели клубнику, смородину, нашли домашние арбузы, смеялись, шутили, были счастливы! Я даже забыла на время обо всём, что со мной произошло за эти дни. Мы сидели на берегу реки и смотрели на лодку, привязанную к арматуре.

– Может, мы её отвяжем и уплывем?

– А если нас посадят? Мы ведь практически её украдем.

– Да, точно посадят. Там ещё и весел нет, так что далеко точно не уплывем.

– Пойдем дальше тогда, чего тут сидеть?

– Пойдем.

Страх, что нам здорово влетит, пришёл ко мне тогда, когда мы добрались до трассы, которая шла в другой город. Стоя на дороге, я начала реветь.

– Хочу домой, хочу к маме. Я так соскучилась по Кате и Насте, а если мы сейчас уйдем и я больше никогда не увижу их?

– Ты хочешь вернуться?

– Да! Я хочу вернуться!

– Ты понимаешь, что нам влетит?

– Да и пусть влетит, так и так уже получим.

Я первый раз в жизни так далеко и одна ушла из дома. Я представляла, что сделает со мной мама, если она об этом узнает. А вдруг она уже дома? Страх оковал меня внутри, особенно тогда, когда подходя к автостанции, я увидела автобус, который ехал домой. Время было вечер, мама должна была возвращаться домой, и тут я увидела её. Она сидела там, в автобусе. Мы не могли сесть в него же, с девочкой, с которой убежали из дома, нас бы увидела моя мама.

– Может, побежим? Я скажу, что гуляла на улице и мама просто меня не видела.

– Ты думаешь, Катя ей не рассказа, что ты ушла из дома? Она не могла бы не сказать. Я думаю, дома уже все знают.

Молодец, думала я. Сколько же в тебе оптимизма. Я видимо свой растеряла на огороде, на котором мы съели всё, что только можно было.

– Побежали домой?

– Побежали.

Стоя напротив дома я смотрела в окна и гадала, точно ли в автобусе была мама? Если да, то она точно уже знает, что я убежала из дома.

– Чуешь, чем пахнет?

Спрашивала я саму себя.

– Правильно, гробом.

Тут на улицу вышел папа:

– Ты чего тут стоишь?

– Домой заходить боюсь.

– Почему?

– Мама сказала мне вчера, чтобы я уходила жить к тебе, из-за того, что мы с Катей вчера заходили руку смотрели.

– Пошли тогда, чего стоять тут?

Папа не знал продолжения истории, так же не знал о том, что я целый день провела вдали от дома, пыталась сбежать, угнать лодку без весел, устроила вандализм на чужом огороде, в общем, сделала всё то, за что ещё, находясь в полной семье, меня бы просто убили.

Зайдя домой к отцу, я уселась в кресло, внутри от страха всё переворачивалось до тошноты. Конечно, можно подумать, что это от перееденного на огороде, да ещё и немытого, но нет. Это волнение и усталость от неизвестности. Мои мысли нарушил звук входной двери, я сидела к ней спиной и вдруг почувствовала запах маминых духов «Casandra», вжавшись в кресло, я ждала серьезного разговора.

– Ира, ты с отцом остаешься жить?

– Да.

Еле слышно пробормотала я.

Если бы я знала, что это «да» так сильно перевернет мою жизнь, я бы ещё сто раз подумала, а правильный ли это ответ? Может лучше выхватить один раз за сегодняшний побег и жить дальше рядом с мамой и сестренками, но поздно. Я уже ответила.

– Хорошо. Завтра зайдешь за своими вещами. Валера, заберешь её кровать.

Утро. Я спала рядом с отцом на одном диване и проснулась от его храпа. Был выходной день, и я знала, что мама сейчас дома. Насколько же я тогда почувствовала себя одинокой. В голове стоял один вопрос