– И какую же? – усмехнулась Нэла. – В Госдуме?

– Что вспомнила! Я там сто лет уже не работаю.

– А где работаешь?

– У меня архитектурное бюро.

Если бы он сказал, что выступает в цирке, она удивилась бы меньше. Или по крайней мере так же.

Ее удивление понравилось ему, это было заметно. Только неправильно он ее удивление понял.

– Ты-то при чем к архитектуре? – поинтересовалась Нэла.

– При том, что здание не только нарисовать надо, но и построить. – Он обиделся на ее вопрос, хоть и постарался не подать виду. – А это, знаешь ли, не так-то просто. Особенно в Москве.

– Так ты строишь, что ли? – снова удивилась она.

Может, зря удивилась: образования, которое позволяло бы что-либо рисовать или строить, у него нет, но ведь к сорока годам человек может приобрести самые разнообразные навыки. В Госдуме Антон работал помощником депутата, но мало ли чем занимался после этого. Они не виделись, не перезванивались, не переписывались – Нэла ничего не знала о нем. И если бы он вдруг не объявился в одном из ее мессенджеров, то и не узнала бы, а если бы не узнала перед поездкой в Берлин, то и не думала бы о нем, глядя в темную воду Шпрее, а если бы не думала о нем в тот вечер, то и не поехала бы в Москву и не встретилась бы с ним сегодня.

– Я не строю, – сказал Антон. – Я добиваюсь, чтобы было построено. Это еще на стадии замысла надо предусматривать.

– Не слишком заноситься?

– Или наоборот.

– Будьте реалистами – требуйте невозможного? – засмеялась она.

– У меня чаще так, – кивнул он. – Во всяком случае, я стараюсь максимально это обеспечить.

– Что за шрам у тебя? – спросила она.

– Где? – Антон быстро коснулся ладонью скулы. – А!.. Это давно уже. Столкновение с действительностью.

Нэла видела: он обрадовался, что она спросила о шраме. Он хочет быть ей небезразличен, это она поняла и по трогательной небрежности, с которой он заказывал для нее обед, и по вот этой его броской фразочке о столкновении с действительностью.

И это вызвало легкий душевный трепет, который обрадовал ее. Надоела собственная неприкаянность; только сейчас Нэла нашла точное обозначение для снедавшего ее беспокойства.

– У меня нормальный бизнес, не бойся, – сказал Антон.

Нэла рассмеялась и сказала:

– Не боюсь. Но удивляюсь.

– Чему?

– Не помню, чтобы ты когда-нибудь интересовался архитектурой.

Она не только этого не помнила, но помнила как раз обратное: он ненавидел праздные прогулки по городу – по любым городам – и не понимал, что интересного в том, чтобы глазеть на дома. Город был для него местом, в котором он мог или не мог осуществлять какую-нибудь деятельность, и любое здание, да и вообще любой предмет внешней среды он воспринимал только с той точки зрения, мешает этот предмет его деятельности или помогает. Кёльнский собор или Гранд-опера не мешали и не помогали, а следовательно, не существовали для него вовсе – он не обращал на них внимания так же, как на пятиэтажку в Чертанове. Как Нэла ни старалась когда-то, его прагматизм был неистребим, ничего с ним нельзя было поделать. Потому она и удивилась, что в его жизни возникла именно архитектура. Уж скорее и правда в цирке стал бы выступать – летать под куполом или шпаги глотать.

– Я ею и не интересовался, – кивнул Антон. – Работал в мэрии, а…

– Что-то вы все в мэрии работаете, – заметила Нэла. – В крещенскую купель не окунаешься?

– При чем тут купель? – не понял Антон. – А что в мэрии… Ну а где еще работать?

– Интересный подход, – усмехнулась она. – Есть и другие места, я думаю.

– Нет других мест. – Его глаза, синева которых поразила ее когда-то и не выцвела до сих пор, мгновенно стали ледяными. – Про все эти штуки, когда на хорошем деле можно было подняться, ты забудь. Теперь – только с бюджетом грамотно работать, все серьезные деньги так или иначе оттуда. Мэрия наиболее приемлемый вариант. И денежно, и… Приемлемо, в общем, – повторил он.

– Ты меня звал, чтобы это сообщить? – пожала плечами Нэла. – Спасибо. Меня это не интересует. Что дальше?

– Нэлка, ты что? – Он взъерошил вихор, проведя по нему пятерней, это всегда было у него признаком волнения. – Я совсем не то хотел сказать. Черт, сама же меня не туда завела! Вечно ты к какой-нибудь ерунде прицепишься. С мэрией я уже три года как расстался, не о чем вообще… Но когда еще работал, стал высматривать, чем бы таким заняться… Перспективным. Ну и нашел этих ребят, сотрудников своих теперешних. Они как раз Архитектурный закончили, свое бюро собирались открывать. Но потом на мое предложение согласились.

– Почему согласились? – быстро спросила Нэла.

– Я их не шантажировал и вокруг пальца не обводил, – догадливо ответил Антон. – Просто ребята толковые. Сообразили, что на одном таланте далеко не уедут. Связи нужны, возможности. Деньги, кредиты. Я им все это предложил – они согласились. С троих началось, а теперь пятьдесят человек у меня работают. И заказов, скажу тебе, хватает. Архитектурный рынок растет, что естественно. Москва – это пространства. Мировая столица.

– Эту часть можешь пропустить, – сказала Нэла. – Я тебе зачем?

Он не ответил. Но в его глазах она читала по-прежнему, и тот ответ, который прочитала сейчас, был ей приятен.

– Ты же во всем разбираешься, – наконец произнес он. – Я-то… Ну, про меня ты знаешь. Но и ребятам моим, хоть в архитектуре они как надо рубят, широты образования все-таки не хватает. Молодые они.

– Это был мне комплимент? – Нэла рассмеялась так, что даже слезы выступили. – Не меняешься ты, Антон!

– Нэлка! – воскликнул он; синева из глаз так и брызнула. – Ну что ты переворачиваешь! Я же совсем не про то… Учат сейчас плохо, вот я про что. Или учат хорошо, да они учиться не умеют, молодые потому что. Но знаний у них мало, это мне уже понятно.

– А мне не понятно, – пожала плечами Нэла. – Ты меня, что ли, приглашаешь их культурный уровень повышать?

– Не мучай ты меня, – сказал он почти жалобно. – Придумаем, как твою работу назвать. Ты мне нужна, Нэлка, – вдруг, совсем без перехода, выпалил он. – Так нужна, что аж зубы сводит.

Одно дело взгляд, неясная материя, и совсем другое – слова, смысл которых предельно ясен. Таких прямых слов она все-таки от него не ожидала. И вряд ли хотела. Что на них ответить?

К счастью, официант принес тарелки с закусками.

– Видишь, и обслуживают здесь быстро, – сказал Антон.

Что быстро, это точно. Какие-нибудь десять минут ему понадобилось, чтобы решиться на признание в любви. Или это не было признанием в любви? Да, может, и не было. Во всяком случае, теперь вид у него уже вполне спокойный. Обычный сорокалетний мужчина, обедающий со старой знакомой. Неплохо, надо признать, выглядящий мужчина. Не располнел, не заматерел, не опустился. Живость сохранил в общении. Следит за собой. Одет со вкусом.