— Вы отправляйтесь, Кристин. А я еще поработаю.

— Я могу вызвать Миранду или Стейси, любая из них с радостью скрасит вам мое отсутствие, — пробубнила себе под нос помощница, поднявшись из кресла и старательно оглаживая на бедрах эластичную облегающую юбку, наблюдая свое отражение в тонированных стеклянных створках книжного шкафа. Затем она сосредоточенно поправила декольте топа, видневшегося под лацканами жакета, и повернулась к боссу, который все это время пребывал в неспособности отвести от процедуры прихорашивания недоуменного взгляда. — Так что, вызвать? — спросила Кристин.

— Гм... Стоит ли?

— Вам решать. Вы босс, — отозвалась она.

— Хорошо, что хоть кто-то еще об этом помнит.

Митчу Ганноверу было с кем окончить этот вечер, однако он не спешил, находясь в раздумье. С одной из сотрудниц корпорации Джефферсона, что располагалась двумя этажами ниже его офиса в Сити, он уже имел три неплохих свидания в городе. Но по опыту общения с блондинками Митч знал, что после третьего свидания неизменно наступает переломный момент, требующий определенных решительных действий с обеих сторон. Митч не был уверен, что следует двигаться в этих отношениях дальше.

Но хуже всего было то, что Кристин знала всех его женщин, и женщины, не таясь, делились Друг с другом соображениями.

— Что, правило трех свиданий?! — едко спросила Кристин. — Хотите, я закажу букет из бледно-розовых тюльпанов?

Митч недобро прищурился, грозно раздув ноздри.

— Вы испытываете предел моего терпения и человеколюбия, Кристин?! — процедил он.

— В таком случае у вас есть только один шанс избежать нежелательного свидания с блондинкой. Вы должны отправиться со мной на коктейль Вероники Бинг.

— А знаете, вы убедили меня, Кристин, — неожиданно легко согласился Митч.

— А знаете, я нисколько не сомневалась в этом, Митч! — радостно восприняла его согласие ассистентка. — Я даже готова лично оправдать вас в глазах вашей подруги, засвидетельствовав, что у вас просто не было выбора.

— Я бы предпочел, чтобы вы вообще не вмешивались в мои отношения с женщинами. Как вы думаете, Кристин, это можно устроить?

— Легко, — заверила его помощница.

— Вы меня радуете, — признательно кивнул Митч.

Вероника потягивала «кровавую Мэри». Когда она увидела Митча, привычно заулыбалась. Но не ему. Напротив, за стойкой бара, удачно обнаружился юный блондин, виртуозно орудовавший блендером.

Она не видела Митча и не разговаривала с ним со дня собеседования.

Сама она рассудила, что это к добру. Вероника понимала, что многого еще не знает о своем боссе и легко может попасть впросак с очередной дерзостью. Понимала, что работу эту получила только благодаря стечению обстоятельств. Понимала, что у Митча о ней сложилось не лучшее впечатление. И следовало очень постараться, чтобы реабилитироваться в его глазах.

Она закивала миловидному бармену, он ответно улыбнулся ей. Так что со стороны это вполне могло походить на полноценный диалог. Если, конечно, кто-то наблюдал за ними в эту минуту, в чем Вероника совершенно не была уверена.

Было бы огромной наглостью рассчитывать на большую щедрость со стороны нового работодателя, учитывая, что ей была предоставлена на льготных основаниях аренда меблированного жилья на целых полгода. Так что новый этап жизни можно было считать удачно начатым.

Огромной частью ее судьбы можно было считать годы ухода за стареющей Матерью. Только этой заботе девушка еще недавно посвящала всю себя без остатка. Теперь с той же самоотдачей она решила посвятить себя карьере и становлению в этой жизни.

Вероника заметила, что коллеги явились в бар не по одному. Они воспользовались инициированным ею поводом собраться и пришли с приятелями и подругами с других этажей офисного здания в Сити. Вероника старалась незаметно наблюдать за ними, чтобы во избежание возможных промахов понять, кто с кем и в каких отношениях состоит.

Девушка старалась избегать предубежденности к кому бы то ни было, но одна блондинка из числа младшего персонала корпорации Джефферсона ей особенно не нравилась. И вовсе не потому, что у той были именно такие белокурые волосы, какие не достались при рождении самой Веронике. А также не за пронзительную синь ее больших и выразительных глаз, кокетливо выглядывающих из-под сени густых ресниц. Ей был неприятен непрекращающийся нарочитый хохот этой барышни и отчаянное желание привлечь к себе внимание всех окружающих. Такая нескромность раздражала Веронику.

А потом произошло нечто совершенно чудовищное. Эта громогласная блондинка повисла на руке у Митча, у ее Митча, у великолепного мистера Ганновера, и всеми присутствующими это было посчитано за норму. И как же это понимать ей, Веронике Бинг?

Этим вечером Митч Ганновер был в костюме черного цвета, и в нем он был необыкновенно хорош. Любуясь им, Вероника даже забыла строить глазки мускулистому блондину с блендером. И эта белоснежная рубашка в тончайшую полоску, которую Вероника каким-то чудом углядела с противоположного конца сумеречного бара, феноменально шла ему. И весь он был замечательно волнующ и аппетитен, так что невозможно было сохранять хладнокровие, видя, как несносная девица с белеными волосами назойливо липнет к нему.

И если бы Веронике пришлось искать утешения с другим брюнетом, сколько она ни озиралась по сторонам, с этим небожителем никто не ровнялся. А поскольку светловолосые аполлоны в ее глазах вовсе не котировались, то выбирать, по сути, было не из кого.

Однако «костюмированное» мужское общество девушку с Золотого побережья Квинсленда однозначно радовало, поскольку там приходилось иметь дело только с облеченными в вальяжные одежды, донельзя разморенными тропическим солнцем безынициативными особями. Тогда как здесь все они были словно с иголочки, на все пуговки, при галстуках, иными словами, такими, какими и положено выглядеть уважающему себя мужчине, а не в мятых шортах, расхлябанно повисших на бедрах, с уныло колышущимся, перегретым докрасна животом. Подобные рыхлые, мордатые, в состоянии неряшливой всклокоченности типы не привлекали ее.

Вероника обожала чинность в других, она любила наблюдать человеческий театр финансового благополучия и социального успеха в его выспреннем проявлении, тем более приобщаться к этому действу лично.

А Митч Ганновер стал для нее воплощенным совершенством. Она бы никогда не позволила себе назвать его буржуа. Да и род его занятий был ближе к искусству и богемной среде, чем к чистой коммерции, но без присущей богеме распущенности. У него не было и не могло быть изъянов, явных или скрытых. Вероника в этом не сомневалась. И по части интеллекта, и в развороте плеч, и в материальном, равно как и в нравственном планах этому человеку все было дано от природы в изобилии. Все портила назойливая блондинка, то по правую, то по левую руку от него.

— Он не подойдет, — прошептала ей на ухо Кристин и присела рядом.

— Кто не подойдет? — спросила у подруги Вероника, быстро отведя плотоядный взгляд от объекта своих помыслов.