Часть I

Предварительное следствие

Изучение характера отношений между евреями и неевреями в Киеве и расстановки политических сил в городе после 1905 года позволяют понять, почему антисемиты добивались от властей признания ритуального характера убийства Андрея Ющинского. К началу ХХ века Киев, колыбель русского христианства, превратился в крупный промышленный и торговый центр. В 1859 году Александр II, взошедший на престол в 1855 году, издал несколько указов, разрешивших евреям – торговцам, ремесленникам, рекрутам, отбывшим службу в армии, – селиться в городе, сняв все существовавшие до того ограничения. В 1864 году в Киеве проживало лишь несколько тысяч евреев, но ко времени начала процесса над Бейлисом, по данным полиции, их было уже 58 000, или 12 % всего населения [Hamm 1993: 128; Meir 2010: 23–27]. Большинство киевских евреев были лавочниками, рабочими, мелкими торговцами и едва сводили концы с концами, однако некоторые – промышленники, оптовые торговцы, банкиры – сколотили немалые состояния.

Как и все крупные городские центры внутри черты оседлости, Киев был ареной социальных, этнических и политических конфликтов. Трения между евреями и неевреями порой заметно обострялись, особенно во время политических кризисов: погромы 1881 и 1905 годов причинили заметный ущерб имуществу, были раненые и убитые. На протяжении четверти века до начала Первой мировой войны в городе возникло множество политических организаций – революционных, либеральных, националистических, – вербовавших сторонников и бросавших вызов царской власти. Последнее в особенности справедливо для 1905 года, когда рабочие, крестьяне, студенты и националисты поколебали существующий порядок во всей Российской империи.

Политическая демократизация и политическая активность масс в Киеве после 1905 года, однако, не породили приверженности гражданскому равенству и терпимости. Отношения между евреями и неевреями в этот период оставались напряженными: в 1908‒1911 годах еврейские газеты сообщали о том, что члены «Союза русского народа», самоуправствуя, бродили по улицам Киева и избивали евреев[14]. Правые деятели и организации, по словам Ф. Хиллис, «к 1907 году освоили искусство политической мобилизации масс, овладев политическими институтами города и сердцами трудящихся» [Hillis 2010: 498]. Они разработали антисемитскую повестку дня, которая часто вела к насилию и способствовала созданию чувства неуверенности у киевских евреев. И если в других городах выборные органы стремились сгладить межэтнические трения, то Киевская городская дума мало что делала для евреев, считавших, что ее члены «нерешительно одобряют» погромы. Одна ежедневная киевская газета назвала Думу «черносотенным городским советом с головой-хулиганом» [Hamm 1993: 201–203]. Кроме того, местные украинские националисты полагали, что евреи господствуют в городе, а имперские чиновники им потакают. Поэтому после обнаружения тела Андрея антисемитские активисты сразу же обвинили евреев в ритуальном убийстве, надеясь деморализовать киевскую еврейскую общину, которая и без того сталкивалась с открытой враждебностью городских властей и правых организаций.

Вскрытие не выявило признаков того, что убийца Андрея выпустил и собрал его кровь. Полицейский врач Т. Н. Карпинский сделал первое вскрытие 22 марта, через два дня после находки тела, удалив верхнюю часть черепа, сердце и другие внутренние органы для дополнительного исследования и использования в качестве вещественных доказательств. Отчет Карпинского от 24 марта, помещенный на следующий день в местных газетах, вообще не содержал упоминаний о ритуальном убийстве. Как показало вскрытие, на Андрее в момент его обнаружения были белая льняная рубашка, пропитанная кровью, кальсоны, также покрытые кровью, и один окровавленный чулок.

Рис. 4. Пещера, в которой было найдено тело Андрея Фото из книги М. Бейлиса «The Story of My Sufferings», 1926.

На одежде и теле были, кроме того, серая глинистая почва (та же, что и в пещере) и сухие листья. Окровавленные предметы одежды – фуражка, куртка, пояс и другие – лежали рядом с телом, в пещере, но брюк и пальто так и не нашли. Отчет о вскрытии содержал подробные сведения о состоянии тела и характере ран: указывалось, что на голове, шее и верхней части туловища Андрея обнаружили около пятидесяти колотых ран, причем некоторые наносились с такой силой, что использовавшееся орудие (скорее всего, швайка – большое шило) достигло сердца и легких и повредило череп. Полицейский врач не нашел никаких следов сексуального насилия (см. Документ 7). Из отчета о вскрытии со всей очевидностью следовало, что убийца (или убийцы) действовал в возбужденном состоянии, не контролируя себя, и наносил удары еще долго после смерти мальчика.

Антисемиты без промедления объявили Андрея жертвой обрядового убийства. Загадочный эпизод: в то утро, когда производилось вскрытие, полицейский врач получил письмо с указанием приблизительного числа ран на теле. Автор письма утверждал, что Андрей пал жертвой ритуального убийства. Похожее письмо получила и мать мальчика, за день до опубликования отчета о вскрытии. Этот факт мог быть известен только человеку, причастному к убийству, а значит, не исключалось, что некое лицо (либо лица), замешанное в убийстве, пытается привлечь внимание следователей к евреям.

Рис. 5. Тело Андрея

Фото из книги А. Грутупса «Бейлисада: дело об обвинении Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве», 2007.

Двадцать шестого марта следственные органы распорядились о повторном вскрытии. Причины этого неясны. Вероятно, некоторые полицейские и прокурорские чины прочли письма, полученные врачом и матерью Андрея, и стали всерьез рассматривать возможность его убийства евреями на ритуальной почве. Возможно, кое-кто из них верил, что второе вскрытие даст доказательства ритуального убийства. Отчет о нем вышел через месяц, 25 апреля. Как и отчет полицейского врача, он гласил, что смерть Андрея наступила от колотых ран, а не в результате спуска крови для последующего сбора.

Обвинения в ритуальном убийстве были выдвинуты уже в воскресенье, 27 марта – в день похорон. Н. А. Павлович, пропагандист-антисемит, принадлежавший к двум крайне правым организациям, «Союзу русского народа» и «Двуглавому орлу», нарушил печальную церемонию, раздавая листовки на пути следования процессии и на кладбище. Листовки воскрешали призрак кровавого навета, обвиняя евреев в том, что те убили Андрея в ритуальных целях. Эти обращения не были подписаны, но тем не менее имели характерные черты продукции антисемитских организаций. Более существенным было то, что листовки указывали на опасность, которую евреи якобы представляют для христиан Российской империи, и призывали русских мстить, нападая на евреев (см. Документ 8). Озабоченные призывом Павловича, который мог повлечь за собой волнения, полицейские арестовали его за нарушение общественного порядка, и он находился за решеткой до середины апреля, когда дело против него прекратили.

Несмотря на отсутствие каких-либо доказательств ритуального убийства и вообще причастности