Лютера спасло покровительство курфюрста Саксонского, большого ценителя пива, Фридриха III Мудрого. Папа Лев Х уважал Фридриха и его политический авторитет и не стал предпринимать более жестких мер против курфюрстова любимца. Фридрих предоставил Лютеру возможность публично защитить свои взгляды на Вормсском рейхстаге в апреле 1521 г.

В городе Вормсе, расположенном на Рейне, гостям предлагали исключительно вино. Друг Лютера, герцог Брауншвейг-Люнебургский Эрих I, об этом знал. Ему хотелось обеспечить Лютеру как можно более домашнюю обстановку на то время, пока Мартин готовился в Рейнском краю к своей защите, которая в совершенно конкретном смысле была делом жизни и смерти. Герцог послал в Вормс бочонок айнбекского пива, о чем Лютер позднее многократно вспоминал с благодарностью. Допрос на Вормсском рейхстаге в некотором роде стал для Лютера триумфом. Он не отступился от своих взглядов, что привело к окончательному отлучению от католической церкви. Лютер больше не пытался изменить церковь изнутри, он основал церковь протестантскую, хотя вовсе не намеревался этого делать. Помимо воли он пришел к основанию новой, протестантской церкви. После Вормсского рейхстага Лютер в глазах своих сторонников обрел, помимо нимба религиозного вождя, также и плащ мученика. Император Карл V объявил Лютера преступником, человеком, которого любой может арестовать.

Уже разнеслись слухи о смерти Лютера от руки наемных убийц, но на самом деле он, не без помощи Фридриха III, скрылся в замке Вартбург. Когда шум утих, Лютер в 1522 г. вернулся в Виттенберг. Покровительство Фридриха позволяло Лютеру вести в Виттенберге относительно свободную, как до публикации тезисов, жизнь, – в том числе наслаждаться любимым напитком и дома, и в пивных. Критикам Лютер отвечал, что «лучше сидеть в пивной с мыслями о церкви, чем сидеть в церкви с мыслями о пивной». Компанию ему частенько составлял его соратник Филипп Меланхтон, который, несмотря на свою репутацию аскета, отнюдь не гнушался кружкой. (Кстати говоря, в преклонные годы Меланхтон, как порядочный виттенбержец, завел дома пивоварню). Но по части пива Меланхтон со своим другом равняться не мог. Рассказывают, что у Лютера была дома большая кружка, окованная для красоты тремя кольцами. Самое нижнее именовалось «десятью заповедями», повыше – «символом веры», а верхнее – «отче наш». И если Лютер мог за один присест опустошить кружку, одновременно напомнив себе о трех столпах веры, то, как он сам шутил, глоток Меланхтона едва достигал десяти заповедей в пивной теологии.

После публикации тезисов Мартин Лютер стал публичной фигурой, и за каждым его шагом следили, ведя счет выпитым кружкам. Нередко религиозные и политические противники Лютера клеймили виттенбержца пьяницей. Ничто, однако, на обильные возлияния Лютера не указывает. Напротив, в своих проповедях он напоминал об умеренности. Еда и питье были дарами Божьими, но злоупотреблять ими не следовало. В 1544 г., будучи уже преклонных лет, Лютер, правда, шутил, готовя проповедь о пьянстве Ноя: «Нынешним вечером я намереваюсь крепко напиться, дабы рассказать об этом недостойном занятии на основании собственного опыта».

В 1525 г. Лютер женился на Катарине фон Бора, бывшей монахине. В монастыре Катарина научилась варить пиво, что продолжала делать и дома. И как бы Лютер ни любил айнбекское или наумборское пиво, он не забывал поблагодарить супругу за сваренное ею легкое виттенбергское. Однако не только сваренное Катариной пиво украшало стол Лютера. Сохранившиеся с 1530-х гг. счета показывают, что из хозяйственных расходов семьи Лютера 300 гульденов в год шло на мясо и 200 гульденов на пиво. На хлеб тратили 50 гульденов.

За прошедшие столетия любовь Лютера к пиву была несколько преувеличена. Ему, в числе прочего, приписывают такую мысль: «Тот, кто пьет пиво, спит крепко. Тот, кто спит крепко, не грешит. А кто не грешит – попадет в Царствие Небесное». Цитата в рамочке украшает стены бессчетных немецких пивных и вытиснена на боках кружек. Красивое и логичное умозаключение. Правда, ни в одном из современных Лютеру источников нет сведений о том, чтобы Лютер произносил – а тем более писал – нечто подобное. Против его авторства говорит и то, что в своем учении Лютер четко разделял безгрешность и прощение грехов. Условием попадания в рай была не безгрешность или с умыслом совершаемые добрые дела, но вера и милосердие. В 1521 г. в письме Меланхтону Лютер заявлял: «Пуще греши, крепче верь и во Христе радуйся».

Хотя вкус хмеля был Лютеру более по душе, нежели вино, от кубка вина он не отказывался. В его жизни было место наслаждениям. Правда, опять же неизвестно, произносил ли он когда-либо другое приписываемое ему изречение: «Кто не любит вина, женщин и песен, так дураком и умрет!» Первым цитату ввел в обиход языковед Йоганн Генрих Восс, живший на два с лишним века позже Лютера.

В момент смерти Лютера в 1546 г. религиозная карта Европы еще только складывалась. На землях Священной Германо-Римской империи граница между протестантскими и католическими областями совпадала по большей части с разделом между «пивными» и «винными» территориями. «Пивной пояс» был вотчиной протестантов. Помимо севера и востока Германии, они занимали сильные позиции в Баварии, Богемии и Силезии, которые впоследствии, по завершении Тридцатилетней войны (1618–1648) окончательно остались за католиками. Католический Рейнский край был царством вина. За пределами империи эта закономерность не была такой явной. Протестантское учение Кальвина было в XVI в. популярно в винодельческих областях Южной Франции, тогда как в «пивных» Шотландии и Ирландии продолжали хранить верность папе.

Впоследствии, после того как Тридцатилетняя война закрепила в Европе религиозные границы, появились некоторые закономерности в питейных и религиозных предпочтениях. Конечно, есть и исключения. Среди «пивных» стран католическими до сих пор являются Ирландия, Бельгия и Чехия, а также германская Бавария. Протестантизм исповедуют большинство жителей франкоязычных «винных» регионов Швейцарии. Так что было бы преувеличением сказать, что протестантские регионы и регионы, где вину предпочитают пиво, в точности совпадают.

Свою лепту во взаимосвязь религиозных конфликтов и пива вносит «хмель обыкновенный» (лат. Humulus lupulus) – один из основных ингредиентов современного пива. В первые десятилетия XVI в., когда в Европе началась борьба за чистоту христианского учения, шла борьба и за рецепт пива между грюйтом и хмелем.

Хмель использовали для усиления вкуса пива начиная с VIII в. Среди людей образованных охмеление стало известным в основном благодаря труду «Физика», написанному жившей в XII в. Хильдегардой Бингенской. «Хмель – теплое и сухое растение, содержащее толику влаги. Горечь его предохраняет напиток от порчи, что сохраняет его дольше». Святая Хильдегарда, ставшая впоследствии небесной покровительницей хмелеводов, также делится своим наблюдением о том, почему хмель используется недостаточно часто: «Хмель легко способствует выделению черной желчи [лат. melancolia], наводит грусть и утяжеляет внутренние органы».

В те дни вкус пива усиливали вместо хмеля другими растениями. Особое предпочтение отдавали смеси трав, носившей название грюйт. Состав смеси менялся в зависимости от региона, но главной составляющей была «Восковница обыкновенная» (лат. Myrica gale), растущая в Центральной и Северной Европе в виде кустарника на морском побережье и по берегам рек и каналов. В смесях часто использовали розмарин, лавровый лист, тысячелистник и смолу хвойных деревьев. Грюйт был известен и Хильдегарде Бингенской. Она пишет о растении под названием Mirtelbaum, что вместо растущего на средиземноморском побережье мирта (лат. Myrtis communis) может подразумевать произрастающую и в Германии восковницу: «Если кто-либо пожелает приготовить пиво, пусть опустит листья и плоды этого растения вариться вместе с пивом. Напиток выйдет здоровым и не причинит вреда пьющему».