Польза от грюйта в пивоварении была равноценна пользе хмеля. Он придавал напитку вкус и прежде всего увеличивал срок хранения за счет сообщаемой пиву горечи. Восковница часто встречалась в низинных областях Центральной Европы, так что раздобыть грюйт в Средние века сложности не представляло. Однако его использование было не бесплатным. Самые ранние указы, передававшие монастырям исключительное право на использование грюйта, известны с IX в. В последующие века в Центральной Европе это стало обычной практикой. Монастыри, епископаты и другие обладатели права на грюйт, конечно, могли за вознаграждение передать это право другим пивоварам. Право на торговлю грюйтом превратилось для католической церкви в источник значительного дохода и стало своего рода скрытым налогом на пиво.

В Польше, Балтии и России хмель стал главной пивной пряностью уже в XIII в. Потихоньку он начал теснить грюйт в Германии и Нидерландах. Процесс этот продолжался сотни лет. С одной стороны, дело было в приверженности к давним традициям, с другой – в горьком вкусе хмеля. Пиво на грюйте было явно слаще, чем хмельное. В Голландии хмель одержал победу над грюйтом в XIV в., а в XV в. церковь отказалась от сборов за грюйт. В Германии изменения достигли в XV–XVI вв. Дольше всего грюйт продержался в Рейнском крае на западе Германии. Например, в Кёльне хмель опережал грюйт по популярности в первые годы XVI в. Одна за другой немецкие пивоварни отказывались от грюйта, что постепенно сокращало доходы католической церкви. После публикации лютеровских тезисов замена грюйта на хмель стала вопросом религиозной политики. За хмель не нужно было платить папе даже в католических землях. Грюйт был забыт, и приправленное восковницей пиво за первые десятилетия XVI в. превратилось в редкий атавизм. Открылась новая страница европейской церковной и пивной истории, отдающая запахом хмеля.

Буйное веселье в кабаке в Нидерландах XVII в. Адриан Брауэр: «Курильщики», 1636 г.

Для художников пиво стало источником вдохновения – и в качестве напитка, и в качестве темы для живописных произведений. В особенности значительную роль пиво играло в голландском изобразительном искусстве XVI–XVII вв. В числе прочих тему пива запечатлели на страницах истории искусств Питер Брейгель Старший и Адриан Брауэр. Их живопись – отнюдь не классические натюрморты из двух груш, яблока и кувшина пива. Художники с изрядной бойкостью изображали бурное веселье сельских пирушек и кабаков.

Питер Брейгель Старший (1525–1569) – одно из крупнейших имен фламандского искусства эпохи Возрождения. Он родился в Лимбурге, на границе современных Бельгии и Голландии, и учился живописи в Антверпене. В начале творческого пути Брейгель работал как в Италии, так и в Антверпене. Характерный для него сатирический стиль достиг расцвета после того, как художник в начале 1560-х гг. перебрался в Брюссель.

Брейгель живописал жизнь окрестных крестьян еще в годы работы в Антверпене. После переезда в Брюссель он еще чаще увековечивал на своих холстах распитие пива. В отличие от других мастеров Ренессанса Брейгель не стремился подчеркивать возвышенные свойства людской натуры. Для его работ типичны наивные персонажи, которые с дурацким видом таращатся мутными глазами, иногда дерутся, а иногда и вовсе валяются на земле, обессиленные возлиянием или обжорством. Этот стиль заставил поломать голову историков искусства. В соответствии с общепринятой трактовкой Брейгель и не думал потешаться над крестьянами, как полагали его «цивилизованные» современники, а высмеивал свойственное людям лицемерие. Аристократы, покупавшие картины Брейгеля и восхищавшиеся ими, предавались ровно тем же порокам, что и простолюдины, – однако не признавали этого, исповедуя двойную мораль. Таким образом, картины оказывались для зрителей «зеркалом души».

Хотя Брейгель сознательно упрощал своих персонажей, созданная им картина нравов и быта сельского Брабанта считается весьма правдоподобной. В особенности хорошо Брейгель был знаком с областью Пайоттенланд, лежавшей к западу от Брюсселя: ее холмистые пейзажи присутствуют на многих его холстах. Плодородный Пайоттенланд поставлял еду и питье на рынки и в лавки Брюсселя. Местность эту прославило сваренное в долине реки Сенны традиционное пиво ламбик, бродившее на естественных дрожжах и запечатленное Брейгелем в росписи на деревянных панелях.

На своем полотне «Жатва», написанном в 1565 г., Брейгель изображает труд и отдых крестьян. В левой части картины крестьяне работают на обширном холмистом поле, жнут и вяжут снопы. По контрасту правая часть отдана обедающим крестьянам. По тарелкам, как представляется, разложена каша, а из объемистых кувшинов пьют пиво. Один из работников решил вздремнуть.

На первых ролях пиво и в «Крестьянской свадьбе», написанной в 1568 г. За длинным праздничным столом восседает пестрая компания, для которой набивание собственного желудка важнее застольной беседы. Хозяин поместья во главе стола напоминает о том, что не хлебом единым жив человек, и пытается сосредоточиться на молитве, однако сосед-монах мешает ему своей болтовней. Остальные пирующие уписывают за обе щеки кашу или хлещут пиво из глиняных кувшинов. Менее уважаемые гости на втором плане напиваются стоя. Волынщик с тоской глядит в сторону угощения, а слуга наполняет кувшины светлым напитком. Искусствоведы видят в полотне намек на свадьбу в Кане Галилейской: Брейгель высмеивает современников за то, что, будучи полны самодовольства, они не замечают окружающих их чудес.

Живее всего пиво представлено в брейгелевском «Крестьянском танце», написанном в 1568 г. На главной улице городка идет гулянье, и крестьяне выделывают затейливые коленца. Помимо танцев праздничную атмосферу создают посиделки перед пивной, изображенной в левой части полотна. Любители пива машут руками и угощают музыканта. Один пытается облобызать отбивающегося соседа, другой пускает струю на стену пивной. Судя по картине, праздник продолжается уже давно, и кое-кому из гуляк срочно нужен отдых.