– Что это? – выдохнула я с ужасом.

– Твоя фотка? – предположил Леша. – Понимаешь, я нашел это на прошлой перемене, на окне в холле первого этажа. Ты, наверное, забыла книгу со своей фотографией, а какой-то младшеклассник ее разрисовал… Жаль, что он не попался мне, – добавил парень, видя мое потрясенное лицо, – я бы надавал ему по шее. Возьми, пожалуйста, свою книгу.

Это была катастрофа! Нет, не так. Это была Великая Катастрофа! Я хотела предстать перед Лешкой в выгодном свете, а в результате оказалась посмешищем! Нарочно не придумаешь!

Дрожащей рукой я взяла проклятую книгу, которую к этому моменту уже ненавидела со всей силой, на которую только была способна.

– Не расстраивайся, – утешил меня Лешка. – Главное – книга цела. Хорошая книга, у меня есть такая.

Он ушел, а я осталась стоять в оцепенении. То есть то, что испортили мою фотку, ему не казалось страшным. Главное – какая-то тупая, дурацкая книга?! Ну, приехали!

– Ну, рассказывай! – Алиска, подскочив ко мне, оттащила меня за рукав к окну, а то я бы так и стояла на дороге прямо посреди коридора.

Я посмотрела на улицу. Школьный двор покрывал грязный, местами вытоптанный снег, так не похожий на тот первый, воздушный, совершенно волшебный, который я увидела в тот день, когда вдруг влюбилась в Лешку. «Так, наверное, бывает и с чувствами, – подумалось мне, – сначала они такие воздушные, как первый снег, а потом… потом…»

– Жан, ну что с тобой? – снова затормошила меня подруга. – Как вы поговорили?

Не отвечая ни слова, я раскрыла книгу и протянула Алисе испорченную фотку.

Подруга взяла ее из моих дрожащих пальцев и уставилась на нее в не меньшем ужасе, чем я несколькими минутами раньше.

– Вот ведь козел! А таким приличным казался! – со злостью выдохнула она.

– Что? – удивилась я.

– Лешка твой настоящий козел! И свинья! Свинский козел – вот он кто! – подытожила Алиса.

И тут до меня дошло, что подруга считает, что именно Леша и изрисовал мою фотографию.

– Нет, это не он, – поспешно ответила я и объяснила, как все получилось.

– Да, не слишком удачно вышло, – вздохнула подруга, выслушав эту короткую историю. Но ты не расстраивайся, – поспешно добавила она. – Черный пиар – это тоже пиар. Знаешь, я слышала, что некоторые артисты специально деньги желтой прессе платят, чтобы о них любые гадости печатали. Пусть гадость, пусть все что угодно, лишь бы их имя звучало как можно чаще!.. Да-да, – продолжала она, распаляясь все больше. – Это даже хорошо, что так вышло. Теперь Беляев уж точно обратил на тебя внимание. Симпатичные фотки он, может, уже не раз видел, а тут такое! Один раз увидишь – и уже никогда не забудешь! – Она снова, теперь уже с явным восхищением уставилась на мое изуродованное изображение.

– Ну конечно, – подтвердила я, едва сдерживая слезы, – такое не забудешь, и если бы Лешке поручили найти исполнительницу на роль монстра в какой-нибудь фильм ужаса, даже не сомневаюсь, к кому бы он обратился!

– Не будь пессимисткой. Мама всегда говорит, что оптимизм – это первый шаг к победе! – объявила Алиса. – Подведем итоги. Второй этап нашего плана можно считать завершенным, не вижу смысла продолжать в том же духе. Переходим сразу к третьему пункту. В общем, не падай духом и держи выше нос!

– Ну почему все вышло так глупо?.. Я же действительно хотела как лучше… А ты почему молчишь? Обиделся?.. Ревнуешь?.. На самом деле, не стоит. Беляев – это временное. А ты – вечное, честное слово. Сама не знаю, отчего он мне вдруг понравился. Он совсем на тебя не похож… хотя глаза тоже красивые… другие, но красивые…

Гаспар Ульель по-прежнему молчал и лишь сдержанно улыбался мне с цветного плаката. Непонятно – то ли одобрительно, то ли разочарованно.

Я села на диван, обхватив себя под коленки руками, и задумалась. По правде говоря, жизнь несправедлива ко мне. Вроде у меня все есть – своя комната, которую мы обставили по моему собственному вкусу, модная одежда, а все же чего-то не хватает. Да что там, ни одно из моих больших желаний не сбылось.

Я еще ни разу не бывала во Франции, в Париже. Папа с мамой обычно говорят, что это для нас дороговато, и вообще предпочитают отдыхать на море – в Турции или на Кипре. Там, конечно, тоже неплохо, и, вернувшись, я всегда с энтузиазмом рассказываю Алиске о дискотеках, ресторанах, водяных горках и прочей ерунде, чтобы показать, что проводила время действительно классно. Но на самом деле это не моя мечта и не мой выбор.

Другая моя мечта – чтобы у нас дома жила собака. Это смешно, но собаки у нас не было никогда. Несмотря на то, что папа на работе занимается тем, что дрессирует чужих собак. Я, конечно, просила щенка – смешного, лохматого, с развесистыми ушами и вечно мокрым любопытным носом, но мне ответили, что наша квартира слишком мала для собаки, к тому же от нее шерсть и неприятный запах. Как будто нельзя пропылесосить и проветрить. От меня тоже, если честно, бывает всякий мусор, однако родители завели же меня?.. А может, теперь и это кажется им ужасно непрактичным.

И вот сейчас я сижу на диване со всеми своими мечтами под застывшим взглядом Гаспара Ульеля, который смотрит даже не на меня, а мимо, куда-то в пространство…

За окном снова дождь и свинцовое, тяжелое небо. Ну, считай, суббота испорчена. Начало ноября – самое нестабильное и тревожное время. Поскорее бы уже выпал снег. Думаю, мне стало бы легче, веселее… Вон и Алиска говорит, что меланхолия – явление сезонное, чаще всего проявляющееся в конце осени. А уж Алиска знает, о чем говорит.

Зазвонил телефон, и я неохотно взяла трубку.

– Жанка, привет! – послышался радостный голос подруги. Кстати, у нас часто бывает так: стоит подумать о другом – он так или иначе проявится.

– Привет, – отозвалась я.

– Ты что там, опять унываешь? – строго спросила Алиска. – А ну брось это дело. Через пятнадцать минут буду у тебя. Вызывай Димку, будем его натаскивать!

– Может, не надо? – усомнилась я.

– Глупости! – фыркнула подруга. – Вызывай, скоро буду!

И в трубке зазвучал сигнал отбоя. Алиска упорная, спорить с ней бесполезно, проще сделать так, как она говорит. Поэтому я взяла мобильник и набрала Димку, с которым, кстати, не разговаривала все это время.

– Жанна? – он, кажется, и сам не поверил своему счастью.

– Привет, – ответила я холодно – чтобы он не слишком зазнавался и не рассчитывал на многое, – сможешь прийти ко мне минут через пятнадцать?

– Я… сейчас…

В трубке завозились, и я услышала, как Совицкий отпрашивается у мамы. Похоже, мой звонок застал его где-то в магазине, когда бедный Димочка таскал тяжелые сумки с покупками.

– Да, я приду! – сказал он уже в трубку радостным голосом. Спор завершился в его пользу. Видимо, несчастной Димочкиной маме придется тащить тяжесть самостоятельно. А нечего было воспитывать из сына безвольного раба, которым крутит, как хочет, каждый. Например, я.