— Биони, — Ньорберг был в ярости, — вы приняли Биони за мою дочь!

— Прости, Ньорберг, — Сизар пытался оправдаться, хотя сейчас и сам не мог понять, как он мог принять эту невзрачную девочку, за дочь друга и его золотоволосой красавицы жены. — Пойми я и подумать не мог, что такое можно подстроить, да и я не понимаю, зачем ей это понадобилось?

— На это она и рассчитывала, что вы и мысли такой не допустите, — король Иллории едва не задыхался от гнева, — интриганка сопливая! Поймаю — выдеру!

И вдруг Ньорберг остановился, посмотрел на следующего за ними Ролана и громко расхохотался. Король хохотал совершенно забыв об охватившем его гневе, еще больше веселясь от того какими растерянными стали лица Ролана и Сизара.

— Ты, — он указал пальцем на Ролана, — отказался от моей дочери! Хаха. Договор подписал и помолвку расторг! А сам, похоже, влюблен в нее по уши, раз решил идти с нами.

Ролан нахмурился, Сизару тоже стало обидно за сына, зато Ньорберг веселился от души.

— А я то старый дурак думал, как могла моя яркая и красивая Селения, не понравится твоему сыну, Сизар. Ха-ха, смотрел на ваши растерянные с Лейной лица и не мог понять, почему вы так защищаете сыночка, и стараетесь не сказать ничего о внешности девочки. — Король Иллории постарался успокоиться, и хитро посмотрев на разгневанного Ролана, с издевкой спросил, — теперь ты, наверное, готов сжевать договор о расторжении помолвки, лишь бы он не вступил в силу?

Сизар посмотрел на побелевшего сына, и поняв, что король Иллории совершенно прав, умоляюще взглянул на друга. Но Ньорберг лишь отрицательно покачал головой.

— Поздно Сизар, сначала я выпорю эту мерзавку, но потом спрошу, почему она так поступила. Не верю я, что она решила так рисковать и играть роль фрейлины просто потому, что твой сын ей чем-то не понравился.

Ролан вспомнил ее взгляд там, на дороге, когда он почти держал ее в объятиях, вспомнил с какой ненавистью она смотрела на него после его слов и понял, что Селения, все же его любимую зовут Селения, не простит его.

---------------------------------

Они нашли беглецов, как и сказала Биони в библиотеке. Селения полулежала на широком подоконнике, забравшись на него с ногами и разложив на коленях древний манускрипт. Она внимательно читала древние руны, по-детски шевеля губами. Гектор не сводил с нее влюбленных глаз, но сидел в нескольких метрах от принцессы, пытаясь сделать вид, что тоже изучает руны. Оба они не обратили внимания на открывшуюся дверь, и только когда отец негромко произнес ее имя, Селения вздрогнула и, подняв глаза на вошедших, побледнела. Несколько секунд отец с дочерью вели свой молчаливый диалог, затем Селения легко спрыгнула с подоконника, и, подойдя к отцу, склонилась в реверансе.

— У меня нет слов, — тихо сказал Ньорберг, — такой позор мне еще никогда не приходилось испытывать в своей жизни.

Ее голова опускалась ниже с каждым его словом, и тут в разговор вмешался немного отошедший от шока Гектор.

— Селения!? — принц в ужасе смотрел на нее, — твое имя Селения?

— Простите меня, — в ее голосе не было раскаяния, ей было стыдно, но не более того. — Мне бы хотелось попросить прощения и у вас Ваше величество, и у вас принц Гектор, мне жаль, что я… вела себя неподобающим для принцессы образом.

Она выпрямилась, и Сизар удивился тому, насколько уверенным был взгляд ее зеленых, совсем как у матери подумалось ему, глаз. А Ньорберг отметил, что его дочь прощения у Ролана не попросила, значит, принц действительно был причиной ее обмана.

— Господа, — он обратился к монархам Хорнии, — я надеюсь, вы простите нас с дочерью, нам многое нужно обсудить.

Ньорберг повернулся, чтобы уйти, и только сейчас заметил, как пристально его дочь смотрит в глаза старшему из принцев.

— Ты это собиралась сказать мне на дороге? — голос Ролана был тихим, но в тишине библиотеки его слова раздавались отчетливо.

— Да. — Селения едва прошептала ответ, — но ты дал понять, что мне не стоит этого делать.

Ролан знал, что сейчас у него есть единственный шанс все исправить.

— Прости меня, я совершил самую страшную ошибку в своей жизни, и не было минуты, чтобы я не проклинал себя за те глупые слова. — Фраза прозвучала несколько пафосно, он и сам это понял, и уже только одними губами прошептал, — прости.

Селения опустила глаза, но через несколько секунд уже совладав со своими чувствами, уверенно ответила.

— Тебе не нужно простить прощения, там и тогда ты сказал правду мне, но я не хочу такой жизни. Здесь и сейчас ты лжешь самому себе, и такой жизни не захотим мы оба.

Ньорберг задумчиво смотрел на Ролана, затем последовал за уже шедшей впереди дочерью.

А наследный принц, смотря в след удаляющейся девушке, проклинал свою глупость, ведь он знал, он чувствовал тогда, что она значит для него гораздо больше, чем просто очередная красивая девушка. Знал, но не понял.

----------------------------------------------------------------

Они собрались еще до заката. Селения спрятав лицо под темной, непрозрачной вуалью покидала королевский дворец с гордо поднятой головой, ее фрейлины и особенно Биони старались не смотреть на придворных, и, опустив взгляд в пол, следовали за своей принцессой.

И только в карете, опустив занавески, девушки дали волю своим эмоциям.

— Ты хоть представляешь, что король мог сделать со мной и моей семьей? — Яростно зашептала Биони, сейчас без толстого слоя пудры, она была просто хорошенькой молодой девушкой, очень разгневанной девушкой.

— Прости Биони, я бы все равно уговорила отца тебя не наказывать и все же мне очень жаль, что он причинил тебе боль, — Селения примиряющее погладила девушку по перебинтованной руке, — наверное, синяк будет.

— Ох, Селения, — Виктория откинулась на подушки, представляю, что теперь будет, когда мы вернемся домой.

— А я ни о чем не жалею, — весело сказала Инесса, — все равно нам было очень весело, а уж лицо Викторна когда он понял кто настоящая принцесса, я не забуду никогда.

Девушки тихонько расхохотались, и принялись со смехом обсуждать придворных Хорнии. Четыре закадычных подружки, они всегда были вместе. Селения любила своих подруг, которые были ей как сестры, девушки были ровесницами, и жили во дворце вместе с тех пор, как погибла ее мама. Король Ньорберг понимал, что ни одна женщина не заменит его пятилетней малышке мать, поэтому постарался подарить девочке трех сестер, и никогда не жалел о своем решении, ну кроме тех случаев когда девочки умудрялись в очередной раз умудрялись что-нибудь взорвать, или над кем-нибудь подшутить. Девочки росли вместе, вместе занимались на уроках, вместе шалили и всегда делились друг с другом своими детскими переживаниями, но сейчас Селения улыбалась и потешалась над придворными только для того чтобы не показывать как больно ей было. Она была против этой свадьбы, идею разыграть жениха она придумала в надежде, что увидав Биони, изрядно набеленную и одетую сразу в два платья, чтобы казалась полнее, принц откажется от такой невесты и можно будет уговорить отца на союз с Шлезгвией. Но увидев Ролана Селения поняла, что больше всего на свете ей хочется понравиться ему, быть рядом с ним, быть его любимой, и просто быть с ним. Жизнь оказалась более жестока, чем девичьи надежды, и реальность была в том, что ему не нужна жена, ему нужна лишь королева и свобода любить, кого он пожелает. А ведь она до последнего надеялась, что он хотя бы попытается завоевать ее любовь. Принцесса откинулась на спинку сидения и закрыла глаза, не обращая на веселую болтовню подруг. Возможно, отец прав и ее реакция просто юношеский максимализм, но она помнила, как отец любил ее маму, видела как счастливы король Сизар и королева Лейна, и на меньшее была не согласна.