А Володин украдкой проглотил еще одну таблетку анальгина, открыл папку, подготовленную помощником, и попытался сосредоточиться на деле Вадима Лучинина.

Гордеев решил сегодня не брать машину (что-то она барахлила) и добираться сначала до городской прокуратуры, а затем до Бутырской тюрьмы, в которой находился его новый подзащитный Вадим Лучинин, своим ходом. Он проклял это решение, когда полчаса простоял в переполненном троллейбусе, ожидая проезда президентского кортежа.

Был час пик, люди набились в троллейбус как сельди в бочку. От духоты кому-то стало плохо, и водитель, сжалившись, открыл двери. Гордеев с радостью выскочил из троллейбуса в твердом намерении оставшееся расстояние до прокуратуры пройти пешком.

Это было второе опрометчивое решение. Вскоре пошел дождь. Даже не дождь, а так, мелкая мерзопакостная водяная холодная взвесь, которая окутывала подобно туману и от которой не смог бы уберечь даже зонт, если бы Гордеев не забыл его дома. Ко всему прочему, снова разболелась нога.

— «Унылая пора, очей очарованье…» Пушкин, конечно, гений, но любить осень… Это надо быть большим извращенцем, — бормотал Гордеев, ловко маневрируя между зонтами. — Прав был Александр Борисович, когда говорил, что все же лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Да еще по такой погоде.

И все-таки, когда длинный президентский кортеж проехал, Гордееву пришлось опять сесть в тот же самый троллейбус, потому что дождь усиливался.

Когда он добрался до прокуратуры, то порядком продрог и промок.

За стеклом проходной сидел дежурный, который окидывал каждого вошедшего таким холодным и подозрительным взглядом, что хотелось сразу же уйти. Но Гордеев не обратил на профессионально-отпугивающий взгляд дежурного ни малейшего внимания.

— Добрый день, — сказал он вежливо.

— Я вас слушаю, — неприветливо произнес дежурный.

Гордеев показал удостоверение.

— Юрий Петрович Гордеев, адвокат, — вслух прочитал дежурный. — По какому делу?

— Я пришел по делу Вадима Лучинина.

— Кто его ведет?

— Этого я не знаю, — честно ответил Гордеев.

— Минутку. — Дежурный еще раз внимательно изучил адвокатское удостоверение, тщательно сверяя фотографию Гордеева с оригиналом. Затем полистал толстый журнал. — Вот… Дело Лучинина ведет следователь Володин…

— Могу я с ним встретиться? Он сейчас здесь?

— Минутку, выясню.

Дежурный закрыл окошко, взял телефонную трубку и начал набирать номер. Телефонный аппарат был старый, с диском, поэтому номер несколько раз срывался и дежурному приходилось набирать снова. Впрочем, очевидно, он к этому привык.

Гордеев, скучая, начал изучать вывешенные на доске объявления и приказы. Ничего интересного не нашел. Это были все те же объявления и приказы, что и много лет назад. В этой организации практически ничего и никогда не менялось. Ни к лучшему, ни к худшему. Правда, насчет второго Гордеев мог и поспорить, но городская прокуратура была последним местом, где бы он стал это делать.

— Гордеев Юрий Петрович! — снова позвал его дежурный.

— Да. — Гордеев оторвался от созерцания доски объявлений и подошел к окошку.

— Следователь Володин может вас принять прямо сейчас. Ваш паспорт, пожалуйста.

Дежурный довольно долго записывал данные Гордеева в книгу.

— Проходите. По лестнице на третий этаж. — Наконец он вернул паспорт. — Вторая дверь налево.

Когда Гордеев вошел в кабинет Володина, следователь сидел за столом и что-то внимательно читал. Или делал вид, что читает. Хотя в принципе это мало интересовало Гордеева.

— Добрый день, — поздоровался Гордеев.

Не отрывая взгляда от бумаги, Володин небрежно указал на стул и бросил сквозь зубы:

— Немного подождите, пожалуйста…

Воспользовавшись неожиданной паузой, Гордеев сел на указанный стул и с интересом осмотрел кабинет.

Комната представляла собой довольно любопытное смешение стилей и эпох. Шкафы, очевидно, достались Володину еще со времен Хрущева. А то и самого Сталина. Это была тяжелая, малофункциональная мебель. Застекленные дверцы шкафов, изнутри занавешенные тканью, когда-то белой, а теперь пожелтевшей, скрывали прокурорские тайны — не то от солнечного света, не то от любопытствующего взгляда. Несколько светлых столов-тумб были явно времен застоя, и с того же времени их, похоже, никто не передвигал. Гордеев готов был поклясться, что скопившаяся под столами пушистая пыль старше по возрасту помощника Васильева, который расположился за одним из столов у окна и внимательно следил глазами за своим шефом. В углу, конечно, устроился большой коричневый сейф с массивной ручкой. Из замочной скважины сейфа торчала тяжелая связка ключей.

На стене висели портреты Дзержинского и нынешнего президента. Напротив имелась еще одна картинка, с изображением скульптуры Родена «Мыслитель». Видимо, она должна была побуждать обитателей кабинета к этому почтенному занятию, то есть к напряженной мыслительной работе.

«Что ж, — подумал Гордеев, — следователям размышлять полезно, по себе знаю».

На столах располагалась современная оргтехника: факс, сканер, принтер, компьютеры. «Не кабинет, а постмодернистская инсталляция какая-то», — мелькнула у Гордеева мысль, но развить ее он не успел. Володин оторвался от бумаг и обратил свой взор на адвоката.

— Еще раз извините. Ваши документы, пожалуйста. — Володин с неприкрытой неприязнью посмотрел на Гордеева.

Он с трудом переносил почти всех адвокатов, с которыми ему приходилось встречаться по работе, но эти защитнички криминальных авторитетов заметить неприязни следователя не могли. Когда надо, Володин мог сдерживать себя. Улыбаться, шутить…

Но только не сейчас. Если бы не зубная боль, он бы себе этого никогда не позволил. Теперь же раздражение неудержимо рвалось наружу, и следователь Володин очень боялся не выдержать и сорваться. А это было абсолютно недопустимо. И Володин это прекрасно знал.

Усилием воли он заставил себя взять документы, протянутые Гордеевым.

— Вот мое удостоверение. Вот ордер юридической консультации. Вот соглашение о защите интересов Вадима Лучинина. — От Гордеева не ускользнуло настроение Володина, но это были не его проблемы, а проблемы следователя. Гордееву было даже немного жалко Володина — он заметил его опухшую щеку. Кроме того, не так уж давно он и сам находился в подобном положении и тоже не всегда испытывал теплые чувства к адвокатам обвиняемых.

Володин, взглянув мельком нд документы, вернул их Гордееву:

— Вообще-то ваш клиент, Юрий Петрович, в защите не нуждается. Он отказался от услуг адвоката.

— Как это? — удивился Гордеев.

— Очень просто, — пожал плечами следователь. — Отказался — и все. Что тут непонятного?