Несчастный торговец рыбой, которому приходилось каждый базарный день выслушивать одни и те же замечания, полные подозрений и беспощадной критики, изо всех сил старался оправдаться и доказать свою честность.

Какая-то кухарка кричала ему прямо в лицо:

– Если мои хозяева слягут от колик или поноса, то виноваты будете только вы! Так и знайте! И нечего тут мне зубы заговаривать!

* * *

Ардуин Венель-младший вошел в лавочку аптекаря, который вырвал у своих соперников право торговать самыми разными мазями, лосьонами, притираниями[39], которые должны обеспечить красивую кожу, благозвучный голос[40]и густые волосы. Здесь же находилось двое еще молодых кумушек, обсуждавших достоинства мази для лица. Они обернулись к вошедшему, и невольная улыбка появилась на губах одной из них. Какой симпатичный мужчина! Как он элегантно одет, какие у него темные волнистые волосы, спадающие на плечи! Кожа бледная, ни одного пятна или отметины[41]; такого ни одна девица не пропустит. И, наконец, у незнакомца на поясе короткая шпага. Явно мужчина из благородных, тут нечего и сомневаться[42]. Жеманясь и стараясь привлечь его внимание, женщина просюсюкала:

– Пожалуйста, проходите перед нами, мессир. Нам нужно еще посоветоваться о своих покупках.

Он поклонился и медленно произнес низким голосом, который поверг в дрожь молодую кумушку:

– Благодарю вас, мадам.

Обе не спускали с него глаз все время, пока он покупал лосьон для рта.

Поклонившись им еще раз, Ардуин вышел из лавочки. Неясная грусть переполняла его. Если б эти женщины знали о его занятии, они постарались бы даже не смотреть на него, как если бы он был заразным больным. Он в тысячный раз подумал о том, что если бы его старший брат не скончался, то он бы унаследовал отцовскую должность, а его сын стал бы помощником. Ардуин, возможно, смог бы пуститься в приключения, стать солдатом или хирургом-цирюльником. Он чувствовал себя буквально раздавленным невыносимым грузом трех поколений исполнителей Высокого Правосудия. Эх! Судьба распорядилась совсем по-другому. В глубине души Ардуин Венель-младший допускал возможность иной жизни, мыслями он не раз возвращался к этому, как если бы предназначение мало значило для него. Судьба беспощадно потащила его в грязь, чтобы затем стать ласковой и превратить его в богатого, очень богатого человека.

* * *

Он помнил об этом так ясно, будто эта встреча была вчера.

Умирая, очень богатый галантерейщик[43], вдовец, дети которого умерли еще раньше, послал за ним как-то вечером, нимало не беспокоясь, что соседи увидят, как палач входит в его дом. Старик хрипел. С левой стороны шеи у него выросла опухоль величиной с куриное яйцо. Несмотря на свое плачевное состояние и слабость, он не переставая ругал всех священников, колдунов и врачей, от которых никакой пользы; они, мол, только выманили у него кучу денег. Путаясь и захлебываясь словами, старик спросил:

– Палач, говорят, что вы лучшие хирурги. Это правда?

Молодой Ардуин возразил ровным спокойным голосом:

– Мы в совершенстве владеем этим искусством… для определенных целей. Являемся ли мы лучшими? Я не берусь этого утверждать.

– Ладно, действуй, друг! Давай, отрежь эту пакость. А то еще немного, и я подохну. Я уже чувствую, как смерть целует меня в лоб. Она так воняет! Если ты сможешь дать мне еще немного пожить, то увидишь: я умею быть благодарным.

Операция предполагалась довольно сложная и опасная. Ардуин знал, что под кожей расположено множество вен и артерий. Стоит чуть сильнее провести ланцетом[44], делая надрез, и старик отдаст Богу душу… Мэтр Правосудие задумчиво покачал головой и спросил:

– Итак, месье, вы отдаетесь в мое распоряжение, чтобы я смог вам оказать эту услугу?

– Что для этого нужно? – пробулькал несчастный галантерейщик.

– Мне понадобятся чистые тряпки и таз с водой. Еще были бы совсем не лишними два кувшина вашего лучшего вина. Вы очень облегчите мою работу, если напьетесь до полного бесчувствия. Иначе от страха вы можете завизжать, как резаный поросенок.

Издав придушенный смешок, галантерейщик наклонил голову в знак согласия.

Они выпили, а потом еще и еще. Ардуин благоразумно едва пригубил из своего бокала; галантерейщик же наливался вином, как бездонная бочка, без умолку рассказывая истории из своей жизни, как если бы сидел со своим приятелем за столиком какого-нибудь трактира. Окончательно захмелев, он все время повторял:

– Друг, ты пришелся мне по сердцу. Еще как! И почему у меня нет такого сына, как ты? Эти хилые бабы отдали концы, не оставив потомства! Как же тебе не повезло родиться в семье палача и всю жизнь безвинно страдать от этого…

Наконец старый галантерейщик допился до полного бесчувствия. Ардуин поднес ланцет к его горлу. Вся операция длилась не более получаса. Несмотря на то, что в комнате было довольно прохладно, горячий пот заливал лицо Венелю-младшему, руки его все были обагрены кровью. Пьяный старик стонал, время от времени открывая глаза и уставившись куда-то в пространство бессмысленным взглядом. Ардуин без устали повторял:

– Не шевелитесь, иначе я случайно могу вас зарезать, как свинью.

Наконец все было закончено. Ардуин бережно обмыл рану, которая зияла на месте вырезанной опухоли, приложил компресс, смоченный в настойке чабреца[45], и осторожно забинтовал шею.

Пять дней спустя вечером служанка галантерейщика пришла к нему, принимая все меры предосторожности, чтобы никто не видел, как она входит в дом палача, и принесла более чем значительную сумму. Хозяин велел передать эти деньги в благодарность за услугу.

Галантерейщик выжил и, несмотря на то, что еще месяца три испытывал сильные боли, в конце концов окончательно поправился.

Ардуин тайком заходил проведать старика, который радовался своему чудесному спасению и теперь как никогда ценил каждое мгновение своей жизни. Они выпивали по несколько стаканов вина и расставались как самые лучшие друзья.