Ефим Мимикьянов посмотрел на голубей. Покачал головой, одобрительно причмокнул и направился к нужному дому.

Крепкий лиственничный сруб стоял в самом начале главной поселковой улицы. В нем жил участковый уполномоченный райуправления милиции капитан Кудакаев.

Коля Кудакаев поливал огород.

Для этого дела участковый надел старые милицейские штаны с красным кантом и выцветшую синюю майку. В руках поселкового стража порядка полузадушенной змеей висел черный резиновый шланг.

Капитан стоял среди высоких помидорных кустов и направлял в разные стороны стеклянный водяной веер.

– Когда на помидоры пригласишь, хозяин? – окликнул его с улицы Ефим.

Кудакаев обернулся, прикрылся ладонью от бьющего в глаза солнца, узнал Мимикьянова и обрадовано махнул рукой:

– Ефим Алексеевич! А я не пойму, кто это стоит? Ну, заходи на двор!

Майор открыл решетчатую калитку и по тропинке между помидорных кустов направился к участковому уполномоченному.

Коля спрятал конец шланга в помидорных зарослях.

– Таня! Татьяна Иванна! – крикнул он в сторону застекленной веранды. – Смотри, кто к нам пришел!

С веранды выглянула круглолицая и дородная Колина супруга.

– Ефим Алексеевич! Давненько вас не было! – заулыбалась она.

– Тань, организуй нам что-нибудь! – Коля протянул руку в ее сторону.

– Вы в беседке сядете или в дом зайдете? – деловито спросила женщина.

Капитан вопросительно взглянул на Мимикьянова:

– Да, наверное, на свежем воздухе посидим. Так, Ефим Алексеевич?

У Коли Кудакаева было худощавое загорелое лицо. Две глубокие вертикальные морщинами падали вниз от крыльев носа к подбородку. В светлых глазах маскировались зрачки-точки. Обычно Колины глаза производили впечатление сонных, но иногда они становились такими колючими, что, казалось, у его собеседника на коже могли образоваться красные точки, какие бывают от укола иглой.

– Да, конечно, лучше в беседке. – ответил Мимикьянов. – Воздух-то у вас какой! Десять минут пешком от города, а как в другой мир попал!

– Это – да! Что есть, то есть! Воздух у нас – как в деревне, – с удовольствием поддержал хозяин похвалу Академическому поселку.

Обойдя облепиховые кусты, они сели за столик под деревянным навесом.

Через минуту Колина жена принесла тарелочку с тонкими бежевыми ломтиками своего фирменного сала.

Перед тем, как засолить, она в течение двадцати минут отваривала свежее сало с луковой шелухой, горошками черного перца и лавровым листом.

На чистую деревянную столешницу Татьяна поставила блюдо с нарезанным черным хлебом и солонкой. И, наконец, достала из-под полотенца графинчик с розоватой жидкостью – вишневой самогонкой.

Коля разлил вишневку в стопочки. Разговор не начинал. Ждал.

– Ну, Николай, – поднеся к носу домашнюю водку, произнес майор, – как же ты допускаешь, что на твоей территории к моему профессору в дом залезают?

Капитан Кудакаев обвел светлыми глазами безоблачный горизонт, вздохнул, поморщился и сказал:

– Сам не пойму… Да ведь, не пропало же ничего.

– С чего ты взял, что не пропало? – вдохнул горьковатый вишневый аромат Мимикьянов.

– Ну, как с чего? – зажал свою стопку в большом кулаке Кудакаев. –Профессор сам сказал: ничего ценного не пропало… Старые бумаги и все! Ну, правда, двести долларов еще… Но про них он в заявлении не писал!

– Эх, Николай! Леонид Иванович по-другому и не мог тебе ответить… Но, если бы ты знал, что в этих бумагах! – на всякий случай решил утяжелить ситуацию майор.

– А что? – спросил Николай.

– Если бы я мог сказать… Только не могу! – нагнетал атмосферу разговора Ефим. – Права не имею! Секретные это дела. Государственные! Уж ты-то, Николай, погоны носишь, понимать должен.

– Я понимаю. – понуро кивнул головой участковый. – Но не знаю, кто это мог сделать…

– Ну, а предположения какие-нибудь у тебя есть?

– Нет, – вздохнул Кудакаев.

– У тебя? И нет предположений? Ну, Николай, вот уж в это никогда не поверю! – упрекнул, но в то же время польстил участковому Ефим.

Польстил справедливо. Капитан Кудакаев, действительно, знал об Академическом поселке и его жителях все.

Он был «действительный академик», как здесь говорили о тех, кто родился в поселке. Его мать в течение многих лет была продавщицей в местном продуктовом магазине. Отслужив армию, Коля вернулся в родительский дом и скоро женился на местной девушке – дочери кассирши железнодорожной станции «Академическая».

После армии Николай пошел работать в милицию. Поступил на заочный факультет Юридического Института МВД. Находясь еще на втором курсе, был направлен работать участковым уполномоченным в родной поселок. С тех пор в течение пятнадцати лет Коля обеспечивал в Академическом соблюдение правопорядка и спокойствие его жителей. Для него они все были почти родными. Многие помнили его еще мальчишкой. А за годы работы участковым он и сам хорошо узнал явную и скрытую жизнь каждого поселкового дома.

Во многом благодаря Коле Кудакаеву разгул преступности обошел Академический стороной. Было время, когда криминальные властители киосков и автостоянок на улице Строителей попытались обложить данью поселковый продуктовый магазин и расположенный рядом маленький рынок, где торговали два десятка местных женщин.

Николай вместе с несколькими своими товарищами по армии, пошедших служить в ОМОН, и парой местных парней подстерег самоуверенных рэкетиров на заросшем кустами поле. Под командованием Коли они так отделали визитеров, что в криминальной среде родился леденящий душу миф об отморозках, живущих в Академическом. Связываться с ними – все равно, что лупить самого себя молотком по пальцам.

Большие опасения в свое время вызвал у Николая факт появления в поселке старого рецидивиста Пахома Панкрашина. Выйдя на свободу после четвертой отсидки, Пахом купил дом на окраине поселка. И сразу его жилище превратилось в центр притяжения для вышедших на свободу уголовников. Они начали активно пошаливать в поселке.

Но старый рецидивист, как это ни странно, в вопросах охраны правопорядка в поселке сразу стал на сторону участкового милиционера. С шалостями в Академическом он начал бороться не менее решительно, чем сам участковый. За нарушение карал жестоко, вплоть до покупки плацкартного билета в последний путь. И случаи ночных нападений на обывателей с целью изъятия носимых на себе материальных ценностей или воровства банок с солениями из погребов быстро прекратились. Как отрезало.

И снова тихо и спокойно потекла поселковая жизнь.

Давно уж не случалось здесь ничего серьезного. Преступность ограничивалась парой бытовых скандалов в квартал. И кража сейфа из дома профессора Вулканова являлась для Академического поселка событием не рядовым.