И вот теперь Инга поглядывала в сторону Вани и время от времени подавала реплики, пытаясь понять, волнует мужчину звук ее голоса или теперь он равнодушен к нему.

– Все спят и спят. Что за сони?

– Ага, – позевывая и ежась от утреннего холодка, подтвердила Алена. – В таком доме жить, так и просыпаться по утрам не захочется.

– Гнилая дыра! – безапелляционно высказался Ваня.

Наконец из дверей единственного имеющегося тут подъезда появилась какая-то тетка с угрюмым и недовольным лицом. В руках у нее было несколько пакетов, если судить издалека, с мусором. Но сама тетка явно считала иначе, потому что от Вани она рванула с такой перепуганной физиономией, словно в полиэтилене у нее лежали золотые слитки, а Ваня на них покушался.

– Вот дура баба! – разозлился окончательно охранник. – Если тут все жильцы такие, то не знаю, как и быть. Они нам ничего не скажут.

Но как бы там ни было, а друзья уже получили доступ в дом. Выходя, тетка отомкнула замок домофона, установленный на железных дверях заботливой администрацией района. Затея совершенно зряшная, если в районе и имелись хулиганы, от которых следовало защищаться замками, то они обитали именно в этом самом доме. Выходит, администрация защищала их от самих себя?

На первом этаже ни за одной из дверей не послышалось ответных звуков. Казалось, что весь этаж обезлюдел.

– Крысы их съели, что ли? – пробормотал Ваня.

– Ой, тут есть крысы! – вскрикнула Инга, подпрыгивая на месте.

– Не бойтесь, Инга! От крыс я вас сумею защитить получше вашего полиционера!

Сердце Инги радостно дрогнуло. Ага, значит, Ване донесли о том, что у нее роман со следователем! И Ваня ревнует. Отсюда и его холодность, и отстраненный вид. И совсем забыв про крыс, которые тут могли быть, Инга быстро побежала наверх.

Поднимаясь по узкой лестнице, друзья оглядывались по сторонам и видели приблизительно то, что и ожидали увидеть – грязь, нищету и убожество. Однако на втором этаже друзьям повезло больше, чем внизу. В первой же квартире, куда они позвонили, им ответили:

– Заходите! Не заперто!

Друзья вошли и оказались в длинном темном помещении, не освещенном ни лампочкой, ни дневным светом. Первой тут просто не было, а второй не мог проникнуть в коридор через покрытые многолетним слоем грязи окна.

– Кого там принесло? – послышался тот же голос. – Не топчитесь, идите сюда!

Голос был мужской. И когда друзья прошли по коридору дальше, они наткнулись на приоткрытую дверь. В комнате сидел не старый еще мужчина в инвалидном кресле. Он с интересом взглянул на друзей и спросил:

– Вы кто такие?

– Нам нужна Мила. Вы знаете, в какой квартире она живет?

– Мила? – задумался мужчина. – Честно говоря, я тут еще не со всеми соседями познакомился. Да и не рвусь, если уж совсем по чесноку. Сам-то я тут не живу, приехал в гости к сестре на недельку, а сломал ногу и вот уже вторую неделю сижу у нее в комнате в гипсе. Хорошо еще от бати покойного каталка осталась, на ней хоть по квартире могу передвигаться.

– А больше тут никого нет?

– Остальные еще дрыхнут.

Подруги уже поняли, что все квартиры тут коммунальные.

– Но в нашей квартире Милы точно нет, – продолжил мужчина, который скучал от вынужденного безделья и был явно не прочь поболтать с гостями. – Может, где-то в соседних?

Спасибо большое, а то друзья сами этого не понимают!

– Как она хоть выглядит ваша Мила? Молодая она или старая?

– Молодая.

– Блондинка или брюнетка?

Вот этого Полина им не сказала. Описывая девушку, она больше налегала на черты ее характера – бесшабашность, безбашенность, безалаберность.

– Она любит выпить и…

Мужчина закашлялся, похоже, он давился от хохота.

– Да тут все такие, – заявил он спустя минуту. – Другие приметы, пожалуйста, поточнее.

– Нашей Миле лет двадцать с небольшим, она парикмахерша, но вряд ли работает по специальности, потому что ни на одном месте ее не хотят держать за прогулы и пьянство.

– А выглядит-то она как?

– Красивая девушка, любит броско и ярко одеваться.

– Короткая юбка, туфли на каблуках, да? Видел я такую тут. Еще до того, как ногу сломал, думал за ней приударить. Да только не сбылось.

– А где ее искать? Внизу или наверху?

– Первый этаж уже расселили, там пол прямо в подвал провалился. На нашем этаже ее тоже нет. Стало быть, выше этажом она живет. Квартира точнехонько над нашей, потому что в другой чучмеки живут. Их там больше, чем тараканов, вы к ним даже не суйтесь. А над нами квартира поприличней, если такое сравнение тут возможно.

– Спасибо, мы поняли.

– Вот туда и ступайте, если вам Мила так нужна. А уж застанете вы ее дома или нет и где сейчас она может быть, этого я вам не скажу.

Друзья последовали совету и поднялись еще на один этаж.

– Алена Игоревна, – неожиданно заговорил Ваня, – не нравится мне тут. Пошли бы мы все отсюда, а?

– Да ты что, Ваня! Мы слово Полине дали.

– Вот пускай Полина сама со своим сыном и его невестой и разбирается. А мне чутье подсказывает, драпать нам всем отсюда нужно.

– Если хочешь, можешь идти один.

– Что вы такое говорите, Алена Игоревна? – обиделся Ваня. – Как это я вас тут, в таком дрянном месте, и одних оставлю? Не к тому я все это говорю, вы уж извините меня, а только нехорошо в этом доме.

– Мы тут не задержимся. Поговорим с Игорем и его девушкой и уйдем.

На третьем этаже к грязи и вони добавились еще и протечки, которыми был в изобилии покрыт потолок.

– Ох, ну и местечко! И не стыдно людей в таких трущобах селить!

Дверь в нужную подругам квартиру оказалась закрытой на замок. Затаив дыхание, друзья нажали на кнопку звонка и услышали торопливые шаги за дверью.

– Мы к Миле! – крикнула Инга.

Но еще до того дверь открылась. На пороге стоял молодой парень, обильно покрытый цветными татуировками.

– Мы к Миле, – повторила следом за подругой и Алена.

Парень не возражал. И хмуро кивнув, он пропустил подруг внутрь. Не выразив ни малейшего интереса к тому, чем они собираются заняться дальше, он пошел по своим делам, оставив незнакомцев одних. Видимо, жильцы тут достигли такой степени нищеты, что совсем не заботились о сохранности своего имущества.

Друзья потолклись в коридоре, а увидев возвращающегося из туалета парня, спросили:

– А какая комната принадлежит Миле?

Парень все так же безразлично махнул рукой:

– Там.