– Джордж, пойдем в офис и посмотрим каталог, о котором ты вчера говорил.

Ее голос стал затихать, а вот ярость Лукаса – нет.

Неужели она могла подумать, что он удерет, поджав хвост? Теперь даже смерч не заставит его уехать из Техаса. Он прибыл сюда, чтобы встретиться с мистером Макдоноу, и сделает это. Он пообещал деду.

Полный решимости, Лукас быстро вышел из конюшни.

Ближе к вечеру тучи, висевшие над горизонтом, наконец-то начали двигаться. Более того, они темнели, набухали, превращаясь в грозовые. Вдалеке грянул гром, и почти черное небо рассекла молния. Ураган быстро приближался, превращая день в ночь.

Неужели только вчера в это же время он был на Манхэттене и выпивал в ресторане в компании своих старых друзей Николо и Дамиана!

При мысли об этом в животе у него заурчало, и Лукас вспомнил, что не ел с раннего утра. Да, на Эль Ранчо Гранде своеобразное представление о гостеприимстве. Сначала его едва не затоптал жеребец, теперь не появляется хозяин и его морят голодом. Лукас скрестил на груди руки и посмотрел на свое отражение в старом зеркале. Мысль о ключе от фургона, который – вполне возможно – до сих пор лежал на полу конюшни, с каждой минутой казалась ему все более привлекательной. Он ведь сдержал свое обещание – побывал в этой дыре, а вот Алоиз Макдоноу своего слова не сдержал. Но достаточно ли убедительно это для деда? Лукас знал ответ и обреченно вздохнул.

Он должен успокоиться, иначе к тому времени, когда Макдоноу соизволит появиться, если это все-таки случится, он может сделать или сказать что-нибудь крайне опрометчивое. А ему бы этого не хотелось.

Впрочем, очень хотелось. Хотелось сказать мистеру Макдоноу, что его ранчо дышит на ладан, что он нанял женщину, которая одевается как мужчина, ведет себя как мужчина…

Но, несмотря на это, она страстна и женственна… Или она лишь разыграла страсть, когда он целовал се? Женщины – великие притворщицы, достойные самых высоких наград за свое лицедейство. Они могут разрыдаться, если знают, что с помощью слез добьются желаемого. Они могут рассмеяться, если уверены, что это сработает. Могут сделать вид, что им интересно то, что и вам. Что им нужны вы и только вы, а не титул, богатство и власть.

О, Лукас знал это очень хорошо. Невозможно дожить до тридцати двух лет, быть богатым и титулованным и не встретить на своем пути множество расчетливых притворщиц и лгуний.

О чем он только думает?! Ему срочно требуется выпить, поесть и вернуться в свой мир. И, похоже, он напрасно отправил Делию. Часок с ней в этой старомодной кровати… И что бы было? Кого он хочет обмануть?

Час в постели с Делией или любой другой женщиной, коих много прошло через его жизнь, не ослабил бы его желания обладать незнакомкой, которую он поцеловал в конюшне, губы которой открывались под напором его губ и языка, а груди прижимались к его груди.

Все! Алоиз Макдоноу может катиться ко всем чертям! Одно дело – притащиться в эту глушь из уважения к деду, но позволять делать из себя дурака – совсем другое. Лукас резко подошел к двери и распахнул ее. За ней оказался старший работник, занесший руку, чтобы постучаться.

– Это вы, мистер…

– Я уезжаю. Я ждал достаточно.

– Именно это я и пришел сказать вам. Вам нет смысла дольше оставаться здесь.

– Верно. Недавно женщина, которая работает здесь, сказала…

– На ранчо нет женщин-работниц…

Внезапное подтверждение собственной догадки ужасно разозлило Лукаса.

– Ладно – ваша хозяйка предложила мне ключ от старого фургона и сказала, что он стоит позади конюшни. Так вот – мне нужен ключ от фургона.

– Ничего не знаю об этом. Я пришел сказать то, что мне велели. Можете спуститься в кабинет мистера Макдоноу и обсудить все вопросы там.

– Вы хотите сказать, что он, наконец, объявился?!

Но последний вопрос повис в воздухе, потому что мужчина был уже у двери.

Кабинет оказался просторной комнатой с массивной дубовой мебелью, обитой кожей. Стены были увешаны фотографиями: лошади, жеребцы, загоны, конюшни… Лукас не сразу понял, что это фотографии ранчо, каким оно было когда-то – процветающим, ухоженным, богатым. Как же хозяева смогли довести его до полного упадка?

– Грустно видеть, каким здесь все было когда-то, не правда ли?

Лукас резко обернулся. В дверном проеме стоял мужчина. Его губы были искривлены в усмешке, которую иначе как нервной нельзя было назвать.

Он и должен нервничать, холодно подумал Лукас, окидывая взглядом мужчину. Совсем не таким представлял он хозяина ранчо – ему виделся высокий, жилистый мужчина с обветренным лицом, в сапогах и стетсоне, эдакий ковбой из голливудского вестерна, каких он посмотрел немало, когда учился в Йеле.

Мистер Макдоноу был низеньким и полным, одетым в светло-серый костюм, с красным, потным лицом. Его волосы были старательно зачесаны так, чтобы прикрыть лысину.

Лукасу мужчина не понравился с первого взгляда, особенно когда он представил черноволосую всадницу в его постели. Эта мысль привела Лукаса в такое раздражение, что он едва смог себя заставить пожать протянутую для рукопожатия руку.

– Рад встрече с вами, Ваше Величество.

– Ради бога! Прошу вас, никакого Величества.

Лукас выдернул свою руку из мягкой, влажной руки собеседника и с трудом справился с желанием вытереть ее о джинсы. Он был так зол, что уже не думал о вежливости даже во имя деда, решив заменить ее прямотой. Кроме того, в отношении него здесь никто не утруждал себя быть вежливым.

– Мистер Макдоноу…

– Прежде чем мы начнем, я бы хотел извиниться перед вами, Ваше Высочество… Так будет правильнее?

– Зовите меня Рейз.

– Извините за задержку, мистер Рейз.

– Хорошо. Итак?

– Да-да… Могу я предложить вам выпить, принц?

– Меня… зовут… Рейз!

– Извините. Конечно-конечно. Я не привык встречаться… Может быть, что-нибудь поесть?

Аппетит у Лукаса пропал уже давно.

– Нет, спасибо. Давайте поговорим о деле, мистер Макдоноу.

Лицо Макдоноу покраснело еще сильнее.

– Вижу, вы недовольны, Ваша Светлость…

Лукас хотел было снова его поправить, но передумал. Он очень не любил дураков и обманщиков, а, судя по всему, мистер Алоиз Макдоноу был и тем, и другим.

– Извините, сэр, что меня не было здесь, когда вы прибыли.

– О чем вы хотели поговорить со мной? – Лукас едва не скрипел зубами.

– Но это не моя вина, я разочарован этим не меньше вас…