службе обрастаешь мелочами, как днище — ракушками, — улыбнулся адмирал. — Так что в какой-то момент возникает естественное желание хотя бы временно сменить обстановку и угол зрения.

В небольшой угловой комнате с застеклёнными от пола до потолка внешними стенами всей мебели только и оказалось, что шесть циновок на полу и невысокий столик. Ну ещё оружейная стойка, и традиционная для знатного рода гербовая ниша при щитах и флагах — но глухая, домашняя. По уличной стороне, точно за частой деревянной решёткой двойных, на имперский манер, стёкол, комнату обрамлял настил из полированного тропического дерева. Почти вплотную к нему буйно и без малейшей иллюзии порядка раскидал ветви крыжовник.

В приоткрытой створке французского окна покачивалась на ветру мезуза с выдавленными золотом по цветной глазури звездой Давида, буквой «Шин» и символическим изображением православных куполов оставшегося неизвестно где века назад Иерусалима.

Вместо традиционного плетёного хвоста-двухцветки свисал длинный шёлковый прямоугольник храмовой бело-голубой офуды и тонкие металлические трубочки колокольчиков под ней. Всё это чуть слышно позвякивало.

Набольший флайт-старшина первой косой ударной полусотни Даллен Илайя МакХэмилл с традиционной аристократической невозмутимостью, будто это он тут представляет восточные роды Конфедерации, прошёл к столику и сложился в подобающую родовитому аристократу позу как хороший штурманский циркуль — ровно и совершенно беззвучно.

Айвен попробовал в меру сил повторить всё то же самое, и, конечно же, сделал это слишком шумно и слишком неловко. Тень улыбки на лице МакХэмилла трактовать иначе не получалось.

Одна из бесчисленных содержанок адмирала молча и невероятно расторопно сервировала гостям столик и вновь скрылась за декоративной перегородкой — не переставая мило и совершенно искренне улыбаться.

— Ну, за Флот! — поднял тост адмирал Такэхито.

Выпили за флот.

— Ну, за Конфедерацию, — на правах одного из немногочисленных представителей родов-основателей продолжил Даллен МакХэмилл.

— За тех, кто в море! — на третьем бокале Айвен Такэда ожидаемо помрачнел.

Не в меру наглый предвоенный гибрид, быстроходный авианесущий линкор «Композитор Лопшо Педунь» из своего последнего боя привёз разбитую носовую батарею главного калибра — уцелела одна башня из трёх, стофутовый чёрный провал на месте подрыва кормовой ниши торпедных аппаратов, несколько десятков снарядных пробоин, фигурное стальное кружево вместо большинства отсеков командного «острова» и обкусанную со всех сторон лётную палубу.

Не привёз же он большей части двух косых полусотен ударного войска морского — первой командовал по родовому старшинству Даллен Илайя МакХэмилл, второй, по заслугам, Айвен Иванович Такэда.

От шестидесяти четырёх самолётов осталось три — и четырнадцать неполных экипажей. Кого-то успели выловить из моря до начала отхода с позиций, кто-то сумел дотянуть туда, где их смогли подобрать. Всех остальных лётчиков и стрелков безвозвратно сожрали несколько сотен квадратных миль совершенно пустого океана, формально оставшихся за Империей.

Конечно, третья бомба-тысячефунтовка оказалась по-настоящему «золотой» и вызвала мощный пожар в уязвимом нутре имперского мега-линкора «Адмирал Брен ван ден Боор». Лучшего места для срабатывания её взрывной начинки не могли отыскать и при всём желании бомбардировщика. В новых атаках ударных полусотен, волнами, чтобы не дать толком бороться за живучесть, линкор всё больше терял ход — пока не зарылся носом в голубые волны юго-юго-восточнее Архипелага всех святых.

Но из каждого нового вылета обратно возвращалось меньше и меньше экипажей — пока Такэда не разбил последний самолёт на посадке.

МакХэмилла забирали с воды.

— Известно что-нибудь о сроках прибытия новых экипажей, Такэхито-доно? — спросил он, из-за всё тех же невесёлых мыслей в голове.

— Остатки лётных полусотен уйдут на усиление других строевых бортов, — невозмутимо ответил адмирал. — «Композитор Лопшо Педунь» встанет на очередь пополнения не раньше завершения ремонта. То есть в срок от девяноста суток до неизвестности. Уничтоженное оборудование командного «острова» на складах в форме готовых комплектов отсутствует. Совместимые компоненты зарезервированы на финальную отделку мега-линкоров новой таск-группы в составе Белого флота.

— А как же, — МакХэмилл запнулся. — Мы? Такэхито-доно?

— Как вы знаете, господа флайт-старшины, успех первичной боевой задачи в нашем случае измерялся не в том, за кем останется пустой кусок океанской глади, а в том, чего это будет стоить противнику. И в штабах нужные выводы сделали, — адмирал с удовольствием покосился на жёлтый адмиральский флаг в гербовой нише кабинета. — Да, сделали. Конечно, твердолобые консерваторы не торопятся сдавать позиции, но и мы топили «Железнобокого Брена» не одной бомбой. Вашему адмиралу кинули «на-и-отвяжись».

— С жёлтым флагом? — недоверчиво уточнил Айвен.

— С жёлтым флагом, — адмирал Такэхито жмурился как довольный кот под абажуром тёплой лампы. — Мне предложили возглавить тяжёлую эскортную группу с индивидуальной постановкой боевой задачи. Поэтому, «Музыканта» при всех его достоинствах нам просто не вернут. Но дадут новые «Заливы» — ВАС-61 «Кайзер бэй», и ВАС-62 «Крамник бэй». Можно сказать, почти то же самое. Два борта по восемь пятьсот ластов водоизмещения каждый против одного шестнадцатитысячника. Да, это даже не корабли, а суда, — Такихито сказал как выплюнул, — «черные сапоги» не смогли не подгадить. Зато каждому, с повышением. Так что, хотя и неформально, мои поздравления. Вы тоже это заслужили, а у меня теперь есть авторитет для подобного назначения.

— Так это что, я теперь набольший голова ударной полусотни? — недоверчиво переспросил Айвен. — Такэхито-доно?

— Нет, конечно, — усмехнулся адмирал. — Во-первых не теперь, а с двадцать первого числа текущего месяца, после оформления бумаг в уставном порядке. Во-вторых, не голова, а флотский походный капитан вспомогательного авианесущего судна Конфедерации ВАС-61 «Кайзер бэй». В третьих, хотя вы и не тот, кому нужны подобные напоминания, обращаю внимание, что вы должны с этого момента иметь полный комплект офицерской формы. В том числе летний и зимний. С учётом трудностей его своевременной постройки визит к моему личному портному я назначил вам на десять часов утра завтра.

— Шиматта-а, — протянул Такэда.

— Она самая, — улыбнулся адмирал Такэхито.

МакХэмилл демонстративно фыркнул в бокал.

— Отставить смеяться над адмиралом, — Такэхито лениво отпил глоток медовухи и зажевал хрустящей нарезкой. — Меня поставили доказывать свою правоту. В ситуации, когда мне очень трудно доказать свою правоту. Если мы не сможем — то лётчики так и продолжат бездарно гореть в обслуживании прихотей орденоносных родовитых дубов на мостиках линкоров.

— С неизвестно какими флайт-полусотнями, — скептически уточнил Такэда. — И двумя недавними флайт-старшинами на мостиках вместо полноценных капитанов.

— А мне полноценный бесполезен, — отрезал Такэхито. — Для моих задач нужен человек с трёхмерным мышлением. Объясните мне, старому дураку, почему я, который в это всё пришёл три войны назад, подводником, решение в трёхмерном охвате морской подвижной цели вижу, а штабы — нет?

— Возможно потому, что вы еретик и визионер? — невозмутимо спросил МакХэмилл. — Такэхито-доно.

— А возможно потому, что хотя имперцы — наш