Пока опыты шли на добровольцах. Ирина мечтала, что дочь попадет в число счастливчиков, но как это сделать – не представляла. Все попытки найти выходы на ученых окончились провалом. Осталось только ждать. Тупо ждать...

* * *

Сорок минут прошло. Заведующая так и не соизволила вернуться. Ирина раздраженно сунула телефон в карман. Не любила она оставлять Алешку надолго одну. Кто знает, что взбредет в ее головку. В последнее время дочь все чаще проявляла упрямое желание делать все самостоятельно, приходилось мягко гасить ее инициативу. При всем желании Алексис, так на французский манер любила называть внучку покойная бабушка, способностей к интеграции в обществе не имела. Породой она вышла вовсе не в деда, как предполагала Ирина, а в отца. Такая же нескладная, стеснительная и неуклюжая. Даже после обучения в реабилитационном центре, где готовили незрячих людей к выходу в большой мир, у Алешки плохо получалось ориентироваться в пространстве. Несколько месяцев потом они вместе изучали маршрут от дома до ближайшего супермаркета, аптеки и поликлиники – все без толку. Дочка все так же нуждалась в сопровождении, но отчаянно пыталась избавиться от опеки. Ирина и рада была бы отпустить ее, но главному ребенок так и не научился. Алешка не умела просить помощи у посторонних людей и, когда сбивалась с маршрута, застывала столбом посреди дороги. Не умела она и избавляться от навязчивых помощников. Сердобольные идиоты уводили ее с привычного пути, а потом бросали. Ирина всегда следовала за дочерью, наблюдала издалека за ее поведением, рыдала от отчаяния и злилась на людей. Глупые зрячие категорически не понимали, что слепой ориентируется на местности по своей четко выстроенной в голове карте. Важно все – запахи, звуки, щербинки на асфальте. Если незрячего бесцеремонно увести в сторону, а так большинство идиотов и поступали, решив ему помочь, то он попросту потеряется. Чтобы не случалось таких неприятностей, слепому надо уметь вежливо, но твердо отказываться от подобной помощи или уметь четко объяснить, что именно ему требуется. Алешка не умела, терялась, стеснялась или, напротив, чувствуя свою беспомощность, реагировала на предложения помочь агрессивно. Порой «помощников» это сильно раздражало и вызывало у некоторых энтузиастов ответную волну агрессии. Попадались и отморозки, оскорбляли, издевались, подножки ставили, трость из рук вырывали – сволочи. Сволочи поганые. Благо Ирина всегда оказывалась рядом вовремя и уводила Алешку подальше от человеческой ненависти, подлости и оскорблений. Совсем недавно в городе появилась еще одна напасть. Тротуарная плитка для слепых. Идея правильная, но порой укладывали плитку абы как люди некомпетентные, нанятая дешевая рабочая сила. Из-за неграмотной укладки Алешка несколько раз чуть не попала под машину. Зимой вовсе плитка превращалась в скользкую полоску льда. Город не желал принимать людей с физическими недостатками.

Попытки Алешки самостоятельно приготовить еду, сделать что-то по дому тоже частенько заканчивались бытовыми травмами, порезами, ожогами, разбитой посудой, поломанной техникой и злыми слезами дочери. Довольно! Береженого бог бережет. Не готова ее девочка к свободному плаванию. Пусть дома сидит, книжки читает, в Интернете общается и занимается. Сколько сил ушло на то, чтобы создать ей все условия для приятного времяпровождения. Компьютер со специальной программой для незрячих, позволяющей выходить в Интернет, читать новостные сайты и форумы, находить информацию и общаться в Сети, обошелся Ирине в круглую сумму. А сколько времени и нервов ушло на то, чтобы обучить Алешку пользоваться программами! Тысячи говорящих книг и книг со специальным шрифтом Брайля, музыкальные диски на любой вкус, игрушки, инструменты. У Алешки было все для счастья, но с каждым днем ее девочка становилась невыносимее. Чем недовольна, спрашивается? Что ей не живется спокойно? В глубине души Ира понимала – гормоны бушуют. Выросла ее девочка, организм требует мужского тепла. Но это пройдет. Сколько кризисов они пережили и этот переживут. В пятнадцать лет, когда Алешка влюбилась в какого-то недоумка из Интернета и захотела с ним увидеться, а он отказался, передумал связываться с незрячей подружкой, – пережили и сейчас переживем. Главное, самой не загнуться. Сердечко в последнее время шалит, давление скачет, усталость не проходит и бессонница. Ноги отекают, спина отваливается.

Ирина помассировала поясницу и вздохнула. Как жаль, что мама умерла. Она хозяйство вела, за Алешкой следила, когда Ира работала. С появлением Интернета заказы на рефераты и дипломные работы сократились. Денег не хватало на то, чтобы Алешку с ее специфическими потребностями поднять. Пришлось в срочном порядке переучиваться на бухгалтера. Работа оказалась востребованной. После перестройки коммерческие фирмы плодились, как грибы. Новая профессия давала возможность большую часть времени находиться дома, рядом с дочерью. Ирина вела сразу несколько небольших компаний, моталась по фондам, сдавала отчеты в налоговую, а в свободное время воспитывала Алешку.

Теперь все на ней – дом, заработок, заботы о дочери. Хозяйство требует времени. Алешка требует свободы. Сил нет, и пожаловаться некому. С единственной подругой Аринкой связь прервалась вскоре после того, как родилась Алешка. Разошелся круг интересов. Ира зациклилась на дочери, на горе, на своих проблемах, переживаниях. Эгоцентричная Арина, которая любила быть в центре вселенной и всегда требовала внимания к своим проблемам, пошла по жизни дальше без нее. Кажется, вышла замуж и переехала в Питер. Совсем Ира одна и так устала, что жить не хочется. Но надо держаться. Ради доченьки. Без нее Алешка пропадет.

«Может, к терапевту заглянуть, пока эта клуша заведующая заседает на консилиуме?» – подумала Ирина и в который раз посмотрела на часы. Полтора часа бессмысленного сидения в очереди. О чем они вообще думают – эти заведующие, отправляясь заседать в приемные часы.

Ирина с раздражением захлопнула книгу и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она подняла голову и растворилась в каштановых глазах дамы с седыми волосами, которая стояла у стены напротив. Внешне дама выглядела как тысячи обычных среднестатистических женщин в возрасте: гладко убранные в пучок волосы, старомодные серьги с рубинами, позолоченные часики на пухлой руке, вязаная серая кофта с широким воротником, длинная трикотажная юбка. На пышной груди голографический кулон в форме глаза, такие обереги частенько носят люди, опасающиеся порчи. Из общей массы даму выделял глубокий, проникающий в самое сердце взгляд и бешеная энергетика. Ирина буквально кожей почувствовала тепло, которое исходило от незнакомки.

– Простите, не подскажете, прием у заведующей до которого часа? – поинтересовалась дама, поймав взгляд Ирины. Голос у нее оказался тихий и нежный.

– Прием десять минут как завершился, но, по сути, еще не начался. Шершнева на консилиум отправилась.

– В таком случае, может быть, ждать не стоит? – спросила женщина и села рядом на лавочку.

– Заведующая обязана всех принять, не волнуйтесь, – успокоила Ирина. – Мы же не виноваты, что ей приспичило отлучиться в приемное время. Лично я никуда не уйду, пока не получу то, за чем пришла. Думаю, скоро она вернется, и очередь в мгновение рассосется. Шершнева всегда так. Шляется где-то, а потом за пять минут все вопросы решает. Вообще-то она нормальная тетка. Входит в положение всегда, несмотря на горячность. Бывает, облает, как собака бешеная, а потом по всей поликлинике носится, проблему решает.