Марика все объяснила, закончив словами:

– Нужно уходить, как будто ничего не случилось.

Это было важнее всего. Похсит как раз и нужно нечто, подобное случившемуся.

Кублин наконец пришел в себя, и весь остаток дня они вели себя так, как и подобает бесстрашным щенкам, оказавшимся на свободе в лесу. Но Марику тревожили сотни вопросов, которые вызывала пещера Мачен.

Что за существо там обитало? И что оно сделало с Кублином?

Он тоже был необычно задумчив.

Именно тогда все началось по-настоящему. Марика, однако, еще долго полагала, что все началось посреди той жуткой зимы, когда она услышала крик мета, донесенный холодным северным ветром.

I

Расспросив Марику и убедившись, что крик ей не почудился, Скилджан обошла логова и организовала поисковую группу, взяв по две охотницы из каждой. После того как Марика снова рассказала об услышанном, они покинули стойбище. Забравшись на сторожевую вышку, Марика смотрела, как они идут по узкому проходу вокруг частокола, через ворота, а потом вприпрыжку мчатся по заснеженным полям, прямо в клыки ветра.

Ей было страшно, хотя она не могла в том признаться даже себе самой. День клонился к закату, небо затянулось тучами. Близился очередной снегопад, и если охотницы задержатся, их застигнет метель, в которой после наступления темноты могут заблудиться даже самые опытные.

На вышке она пробыла недолго. На морду упали несколько ледяных катышков, обещая ухудшение погоды, и она вернулась в логово.

Страх и тревога не оставляли ее. В ушах звучал все тот же крик.

В спертом воздухе логова тоже чувствовалось беспокойство. Самцы нервно бродили по своей территории. Старухи с железной решимостью склонились над работой. Даже Зертан взяла себя в лапы и занялась шитьем. Самки помоложе расхаживали туда-сюда, ворча друг на друга. Щенки спрятались на чердаке, где могли чувствовать себя в безопасности.

Марика разделась, аккуратно повесила доху, поставила сапоги неподалеку от огня и взбежала по лестнице. Кублин помог ей забраться на чердак. Замберлина она не заметила, – вероятно, он был где-то с друзьями.

Они с Кублином спрятались в тень подальше от других щенков.

– Что ты видела? – прошептал он.

Марика предлагала ему забраться на вышку вместе с ней, но ему не хватило отваги. Впрочем, несмотря на слабость, Кублин нравился Марике больше всех щенков в логове.

Он тоже любил мечтать. Хоть он и был самцом, ему хотелось примерно того же, что и ей. Они часто сидели вместе, фантазируя о больших южных городах, где когда-нибудь побывают. Кублин строил большие планы. Этим летом или самое позднее следующим он намеревался сбежать из стойбища, когда придут торговцы.

Марика в это не верила. Он был чересчур осторожен и слишком боялся перемен. Когда-нибудь он мог стать торговцем, но лишь после того, как его выгонят из стаи.

– Что ты видела? – снова спросил он.

– Ничего. Небо затянуло тучами. Похоже, будет ледяная буря.

Кублин заскулил. Погодные причуды входили в число бесчисленных кошмаров, преследовавших его без всяких на то причин.

– Похоже, Всеединое сошло с ума, если позволяет такой хаос.

Погоду он не понимал. Она не подчинялась никакому порядку, а беспорядка он терпеть не мог.

Марику беспорядок вполне устраивал. В управляемом хаосе логова беспорядок был обычным делом.

– Помнишь бурю прошлой зимой? Ведь красиво же было.

Стойбище тогда все покрылось льдом. Обледенели даже деревья. Весь мир на несколько часов украсился хрусталем и драгоценными камнями. То было волшебное время, будто в старой сказке, пока не появилось солнце, растопив все драгоценности.

– Было холодно, и нельзя было шагу ступить, чтобы не поскользнуться. Помнишь, как Махр упала и сломала лапу?

Таков уж был Кублин. Он всегда отличался практическим подходом.

– Ты можешь найти их своим… мысленным чутьем? – спросил он.

– Тсс! – Она высунула голову из укрытия. Щенков поблизости не было видно. – Только не здесь, Кублин. Будь осторожнее, прошу тебя. Похсит…

Судя по его вздоху, выслушивать упреки он не собирался.

– Нет, – продолжала она. – Не могу. У меня просто есть ощущение, что они движутся на север. К скале Стапен. Но мы это и так уже знали.

Только Кублин был в курсе ее способности – вернее, способностей. Каждые несколько больших лун с прошлого лета у нее обнаруживались все новые. Помимо того факта, что Похсит следила за ней и ненавидела ее, она понятия не имела, зачем ей скрывать свои таланты. Но – вместе с тем была убеждена, что, если объявит о них, ничего хорошего ее не ждет. Под воздействием Похсит старухи часто бормотали о чарах, колдовстве и тенях, причем отнюдь не одобрительно, хотя у самих имелись тайны, волшебство и секреты, а больше всего у саганы.

Тщательно подбирая слова, Марика расспросила всех щенков стаи, после чего у нее не осталось сомнений, что подобные таланты есть только у нее – и еще немного у Кублина. Это немало ее озадачило. Хоть они и были ненадежными и загадочными, казалось, они вполне естественны и составляли ее неотъемлемую часть.

Размышляя о тайнах, мечтах и историях, которыми делились они с Кублином, Марика вдруг поняла, что им не так уж долго осталось быть вместе. Миновал десятый день их рождения, и с наступлением весны Кублину и Замберлину предстояло проводить больше времени в части логова, предназначенной для самцов. Как и ей – с молодыми самками, сопровождая их на охоте и обучаясь тому, что нужно будет знать, когда она станет взрослой и переберется с чердака в южный конец логова.

Совсем скоро, подумала она. Еще три лета. Может, четыре, если мать сделает вид, будто забыла об их возрасте. А потом свободе придет конец. И все ее мечты умрут.

С достижением зрелости могли появиться и некоторые преимущества – возможность путешествовать дальше от стойбища, побывать в каменной крепости ниже по течению реки. А может, даже отправиться по дороге в города, о которых столько рассказывали торговцы.

Но вероятность на самом деле была невелика. Как бы она за нее ни цеплялась, обещая себе, что так и будет, в глубине души понимала: все это лишь мечты. Охотницы Верхнего Поната оставались там, где родились. И это было печально.

Иногда она по-настоящему жалела, что не родилась самцом, – хотя и не слишком часто, поскольку участь самца была тяжела, а жизнь зачастую коротка, если он вообще выживал в младенчестве. Но только самцы становились торговцами, и только самцы покидали стойбища и бродили где хотели, разнося новости и товары. Только они получали возможность увидеть мир во всей красе.

Говорили, будто у торговцев есть крепости, где никогда не бывают самки, и свои особенные тайны. А также – собственный язык, отличный даже от иного языка, который использовали между собой знакомые ей самцы.