Поддержание этого мифа – едва ли не залог успеха аукционного дома и аукционной торговли в принципе. Этому есть несколько важных причин, общих для такого способа торговли, но о них чуть позже. Так или иначе, вследствие подобной политики стартовых цен книги разлетались на ура, то есть «продавалось» 90–95%, за исключением единичных позиций, обычно взятых со стороны, – владельцы отказывались отдать их дешево, а взять устроителям эти книги на аукцион все-таки хотелось.

Доля книг от сторонних или дружественных владельцев была в первые годы «Акции» не более половины от примерно трехсот лотов, потому как важнее было продать свои книги, но одновременно и заработать что-то на чужих. «Что-то» – это не обязательно деньги, потому что те 20% комиссионных, которые забирала себе фирма, были ощутимы лишь при продаже очень дорогих вещей, а они нечасто доживали до торгов. Гораздо важнее было привлекать сдатчиков редких книг, чтобы одновременно с их хорошими книгами продать с успехом и собственные, менее привлекательные. Наиболее нудным делом, как тогда считалось, было составление аукционных каталогов. Основная работа библиографа по описанию книг для аукциона традиционно включала в себя неминуемый набор действий: указание выходных сведений, подсчет всех страниц, проверку комплектности иллюстраций, сверку по библиографическим справочникам и, наконец, печатание итогового результата на каталожной карточке. Затем, расставленные в алфавитном порядке, эти карточки отправлялись машинистке, а после нее – машинопись ехала в типографию и печаталась в срочном порядке. Главная проблема, как и ныне, – успеть все сделать максимально быстро, поскольку один аукцион следовал за другим, а каталог необходимо было напечатать как минимум за неделю. Описание книг в «Акции» с осени 1991 года всецело было возложено на плечи автора этих строк. В 1992‐м ему впервые после фамилий М. Е. Кудрявцева и К. К. Драффена позволили написать свою, а вскоре, будучи добрыми и щедрыми учителями, они и вовсе оставили только фамилию их выученика. Именно описание нескончаемой вереницы книг, груда которых без всяких выходных дней ожидала на столе с машинкой в кособоком особнячке в Калашном переулке, и стало, надо полагать, главной школой нашего практического книговедения. Безусловно, тогда это не воспринималось большим счастьем, но здесь уже нужно довериться судьбе, потому что если вы готовы учиться у книги, то книга сама займется вашим обучением.

Аукционы М. Я. Чапкиной, особенно на первоначальном этапе, когда они проходили в Доме архитектора, затем в ЦДЛ, а уже далее везде, разительно отличались от «Акции». Не только мягкими креслами, прекрасным буфетом (я о ЦДЛ), но и тем, что ее аукционы были, если так можно сказать, элитарными: проходили они намного реже, книги М. Я. описывала сама, притом с некоторым изыском, и самое главное – книги, как правило, внимательно отбирались. Обложки каталогам делал ее супруг, а вел аукционы искусствовед А. А. Савинов. Помнится, вел он их довольно резко, но уверенно, выработав некоторый стиль, контрастировавший с манерами устроительницы. При этом, конечно, это был едва ли не единственный ведущий книжных аукционов в истории новой России, который имел гуманитарное образование и гуманитарный кругозор: он никогда не путал ударений в фамилиях, не имел трудностей в прочтении слов и так далее. Мы акцентируем на этом внимание потому, что всем обратным обязательно отличается сегодня «профессиональный» аукционист. О сальных шуточках, которые ныне стали едва ли не обязательной приправой к аукционному молотку, речи в те годы и вовсе идти не могло.

Нам не довелось дружить с Марией Яковлевной – может, потому, что довольно рано мы с коллегой стали ей мозолить глаза, а может, просто не сложилось. Исторически автор этих строк был выучеником М. Е. Кудрявцева и К. К. Драффена, то есть все-таки представителем другого клана, хотя бы и дружественного (да и организационно обе эти «фирмы» были близки). К тому же после покупки нами на ее аукционе рукописи Е. Ю. Кузьминой-Караваевой с «обширными пометами неизвестного лица», в которых прозорливец А. Л. С. увидел руку А. А. Блока, а затем триумфальной продажи этой же самой рукописи уже на нашем аукционе за баснословную цену в Российскую национальную библиотеку – о дружбе помышлять было как-то и неудобно.

Но старые московские коллекционеры, да и многие профессиональные книжники, буквально благоговели перед ней, перед ее вкрадчивым тихим голосом, перед мягко стелящей манерой общения. Кроме того, было очевидно, что Мария Яковлевна не была жадным человеком. Последнее – скорее исключение в антикварном мире. А еврейская кровь, столь важная составляющая в мире книжников и антикваров, была в ней органичной, так что даже по этому признаку старые коллекционеры любили ее еще больше (а, скажем, М. Е. Кудрявцева почему-то не жаловали). К тому же Мария Яковлевна сама собирала, что раньше было важно для сдатчиков, потому что коллекционер, расставаясь с книгой, должен был видеть перед собой не алчного товароведа, а единомышленника и потому помощника. И хотя Мария Яковлевна коллекционировала преимущественно открытки и листовые изоиздания, в целом она хорошо разбиралась в книге, едва ли не единственная из всех настоящих книжников имела профильное образование и проработала на излете советского строя товароведом в букинистическом магазине. Помимо нее разве что И. А. Каменский смог стать настоящим книжником-антикваром, имея такой диплом.

Формировала Мария Яковлевна свои аукционы в основном из книг реальных сдатчиков, отбирала тщательно, описывала по-женски нежно, указывая симпатичные детали, например «отметки первого читателя книжки цветными карандашами» и тому подобное. Кроме того, главные вещи аукциона – а такие должны быть всегда и, безусловно, у нее были – почти всегда доживали до торгов и продавались дорого. Наверняка, как и каждый книжник, Мария Яковлевна ставила в каталог и свои книги, и книги коллег: у нее был некоторый «клуб», куда входили титаны антикварной книги М. Н. Константинов, С. И. Самойленко, а также покойные ныне знаток плакатов А. Е. Снопков и изысканный собиратель В. В. Волков. Но у нее на аукционах никогда не было понятно, какая книга ее, а какая нет. В «Акции» же это удавалось понять при чтении каталога практически сразу, потому что некоторые лоты никто у сдатчиков никогда бы не взял даже в подарок.

Торги на книжных аукционах, как и на антикварных аукционах вообще, довольно театральная процедура. Наивному зрителю все там кажется всамделишным – воистину «передним краем антикварной торговли», но такие граждане до сих пор верят и в непредсказуемость прямого эфира на телевидении. Если вы устраиваете торги, необходимо правильно подготовить сценарий действа и распределить роли: нужны люди, которые бы могли создавать видимость торговли, даже если претендентов нет – ничто так не убивает атмосферу в аукционном