– Не знал, что она увлекается охотой, – произнёс Эндрю, он казался слегка озадаченным. – И давно она самостоятельно выбирается на такие прогулки?

– Думаешь, я не противился? А ей всё одно: хочу, и basta! Она уже четыре сезона выезжает без меня. Но дело не в охоте, а в оружии, думаю. Зверя она стрелять не любит, а загонять ей и вовсе не под силу.

– Девочка умеет стрелять? – гость искренне удивился, приподняв густые брови. – Поразительно! Только не говори, что сам обучал её.

Джеймс Гилли вздохнул и вернулся в своё кресло.

– Лучше уж я, разве нет? Я уверен в своих умениях, поэтому знаю, что она будет осторожна и не поранится. Пришлось пригрозить ей, если она хоть раз посмеет ослушаться и будет лихачить.

– И как же это?

– Сказал, что отберу её любимый мушкет, и она не сможет стрелять по мишеням!

Стерлинг засмеялся, затем они оба услышали за дверью приближающиеся торопливые шаги. В гостиную вбежала Амелия: запыхавшаяся, загорелая и краснощёкая, с горящими от возбуждения глазами. Она взмахнула рукой, в которой за хвост держала весьма крупную подстреленную куропатку, и подбежала к графу:

– О, дядя, ты бы видел! Это был точный выстрел! Пришлось немного пройтись по грязи, берег после дождя так сильно размыло, но оно того стоило. Я сама добыла трёх куропаток, представляешь?

Пока девочка с энтузиазмом рассказывала дяде об особенностях своей

охотничьей вылазки, лорд Стерлинг сумел хорошенько её рассмотреть. Он видел Амелию года четыре назад, тогда она не совсем адаптировалась к жизни на равнине и не привыкла к семье Гилли, вернее, к тому, что от неё осталось. Тогда она показалась угрюмым ребёнком, совершенно не общительным и отстранённым. Теперь Амелия немного вытянулась, стала живее. Мальчишечий костюмчик достаточно облегал её стройную фигуру, потерявшую детскую неуклюжесть, а вот лицо изменилось не слишком: те же веснушки на лбу и несколько на носу; большие зелёные глаза, нос прямой и широкий; и тонкие яркие губы. Но эти длинные вьющиеся рыжие волосы, отливающие медью, несомненно были её главным украшением. Стерлинг вдруг подумал, что осталось не так много времени, прежде чем эта девица начнёт разбивать мужские сердца.

Он заметил, как Джеймс посмотрел на племянницу, и мысленно порадовался за старого друга. У графа не было детей, так что не удивительно, почему он настолько привязался к племяннице.

– Амелия, я рад, что ты повеселилась сегодня, но, во-первых, ты задержалась, – граф дал знак ребёнку успокоиться. – Во-вторых, что на тебя нашло? Влетела сюда, словно вихрь, даже не поприветствовала нашего гостя. А он, между прочим, ожидал с тобой встречи ещё со вторника.

Девочка была явно недовольна, что её красочный рассказ вот так прервали, однако она отдышалась, повернулась к лорду Стерлингу, сделала быстрый книксен и извинилась. Этикет от девочки в брюках весьма позабавил гостя, он остался доволен знакомством с нею. Уже позже, когда няня утащила свою подопечную прочь из гостиной, дабы «не досаждать хозяину и его гостю своим непотребным видом», мужчины от души посмеялись, вспомнив свои собственные детские забавы, а Стерлинг искренне восхитился самостоятельностью и упрямством маленькой леди Гилли.

– Она не любит, когда её называют «леди», – хмыкнул граф. – И что в ней от леди? Стоит отвернуться, а она уже корчит тебе в спину рожу! Нахалка!

Эндрю не услышал в его голосе и капли осуждения, скорее, наоборот.

– Возможно, когда-нибудь она станет кем-то значительнее, чем графиня Гилли, – предположил Джеймс вслух. – Но всё это мечты, а чего она сама желает, нам пока не известно.

Взгляд лорда Стерлинга упал на пару перьев, оставшихся на полу от куропатки, которой Амелия здесь так хвасталась, и задумчиво произнёс:

– Не все мечты о будущем детей куда-либо приводят. Иногда лучше и вовсе не загадывать.

– Ты всё о сыне переживаешь! Кстати, где он сейчас? Чем занят?

– После Итона, как только он начал терять голос, я думал, сын останется дома.

Но этого мальчишку, кажется, ничто не сломает. – Стерлинг говорил почти ласково, хотя обычно не позволял себе слабости к нежности. – Говорит, что после Кембриджа хотел бы вступить в ряды британской армии, но я пытаюсь направить его в политику. Если болезнь прогрессирует, не видать ему высших рангов. Тогда какой смысл шагать по грязи с пехотой?

Граф промолчал о значимости низших военных чинов, иначе он, как генерал, показался бы в глазах приятеля напыщенным франтом.

– Так что у парня за проблема?

– Боюсь, всё намного хуже, чем твердят доктора. Говорят, это редкая форма дисфонии[5]. Возможно, язвы или узлы. Я не слишком разбираюсь в терминах. Но теперь ему каждое слово даётся с трудом. Даже дома он почти не разговаривает. Придумал себе на ходу записывать ответы на бумагу.

Граф Монтро выразил свои соболезнования по поводу болезни сына Эндрю. Они ещё немного поговорили о детях, затем было объявлено об ужине, который не задался с самого начала. «Возможно, – думал Джеймс Гилли позже, – не нужно было звать Амелию». А всё началось с замечаний Магдалены по поводу поведения её воспитанницы в последние недели. Не обошлось без едких острот с обеих сторон. Стерлинг наблюдал, как тринадцатилетняя девица парировала в этой перепалке, и она отнюдь не старалась быть сдержанней. В конце концов нянька удалилась, а девочка, насупившись, продолжила трапезу.

И всё бы ничего, только когда разговор двух мужчин затронул политику и в том числе короля, Амелия вдруг взбрыкнула и сунула свой нос, куда не следовало:

– Король ваш – мясник, и военачальники его – мясники, все поголовно, – сказала она и тут же взглянула на дядю, ожидая ответа.

– Из твоих слов следует, что и я один из них?

Лорд Стерлинг напрягся. Амелия же отложила в сторону приборы и тарелку, сложила руки перед собой и твёрдо произнесла:

– Дядя, как ты ни старайся, но правда никакими занавесками не прикроется.

Короли до Георга были мясниками, и после него будут мясниками. И сынок его, Уильям, Камберлендский мясник, это всем известно. Но дело не в том, короли они или нет. Каждый человек – это животное…

– Вот как! – воскликнул лорд Стерлинг.

– Да, прямоходящее голое животное. Предприимчивое, голосистое и стадное. Человек тратит уйму времени на изучение мотивов своего поведения, которыми с лёгкостью же пренебрегает. У одних людей вроде бы мозги есть, но главным сравнением так или иначе всё равно останется то, у кого хрен побольше…

Вмиг оказавшаяся рядом Магдалена так хлопнула по столу ладонью, что бокалы затрещали. Граф сейчас же велел племяннице покинуть столовую, и нянька увела девочку под локоть.

– Теперь ещё придётся проверять каждую книжку, которую она читает, – сказал Джеймс Гилли, вздохнув. – Или это из-за Сары, её сёстры. Она воспитывается у Синклеров, и не так давно мы получили от них письмо. Девочку увезли на юг, очень далеко. Амелия была в ярости! Сестра и так её плохо помнит, а тут ещё эта разлука. Амелия плохо переживает, когда нечто идёт вразрез с её планами. Если так будет продолжаться, первый же её выход в свет обернётся полным провалом! Мне уже страшно предположить, что случится.