без движенья лежал на кровати.

Был воплощеньем худого холерика,

Склонного мчаться по первому зову.

Не привлекала меня эзотерика,

Секс и движенье считал за основу.

Годы свои принесли изменения.

Я, избегая общенья былого,

Не приношу никому извинения

И ухожу от скопленья людского.

Не посещаю давно дни рождения,

Корпоративы и в клубах попойки,

А, ощущая прилив вдохновения,

Много пишу в аскетичной пристройке.

Схлынула страсть, не хожу на свидания,

Время не трачу на женщин бездарно.

Связь – исключительно по расписанию,

Эргономично, легко, санитарно.

Не раззадорить меня разговорами,

Мы обсосали все вечные темы.

Я себя бью эфемерными шпорами,

Лемму фундируя для теоремы.

В кинотеатрах сюжеты известные,

Макулатура искусства вторична,

Чувства с экранов сквозят неуместные.

С книгой досуг коротаю отлично.

Стал экстраверт молчаливым флегматиком,

Не доверяющим ценным советам.

Лучше прослыть чудаком, маразматиком,

Чем потакать всем убожествам света.

Злобный карлик

Я был когда-то великаном

С огромным сердцем благородным,

Считался истинным гурманом

И людям помогал голодным.

Дарил подарки безрассудно,

Делился знаньями спокойно.

В благих мечтах летал подспудно.

Общался с дамами достойно.

С годами начал я ссыхаться

От одолевших треволнений,

Всё реже петь и улыбаться,

Вздыхать от пагубных сомнений.

Не смог достичь желанной цели!

Дано на старте было много…

Промчались юные апрели,

Желтеет осень у порога.

Я заигрался в добродетель,

Титан в обличье волонтёра.

Судьба – единственный свидетель:

Удачу упустил, обжора.

Делиться нечем – нет доходов,

Похвастать разве славным прошлым.

В кругу знакомых-сумасбродов

Неинтересным стал и пошлым.

Я недоволен зеркалами —

Глядит оттуда карлик злобный.

Исписан глупыми мечтами

Готовый камень мой надгробный.

В однушке

Она жила одна в однушке,

Пытаясь в ней создать уют,

Комплексовала: лишь простушки

В подобном месте гнёзда вьют.

Нечасто посещал мужчина —

Не бог весть что, не секс-гигант, —

Но для неё была причина

На кухне проявить талант.

Она готовила салаты,

Пекла печенье, пироги,

Шла на чувствительные траты,

Порою делала долги.

Он приходил, садился чинно,

Кряхтел и с наслаждением ел,

Мизинец отводил картинно,

Десертный нож в руке вертел.

Снимал пиджак во время чая,

Благодарил по многу раз,

От угощений отдыхая,

Повторно начинал рассказ.

Шутил всегда довольно плоско,

Она всё знала наперёд.

Он гладил волосы – причёска! —

И прикрывал салфеткой рот.

В кровати было скоротечно:

Не так, как в кухне за столом.

Гость вёл себя простосердечно

И засыпал глубоким сном.

Проснувшись, одевался скоро,

Достойно проведя визит.

Напоминал он ревизора,

Который кончил аудит.

Прощались с лёгким поцелуем.

Он обещал прийти опять

И, намекая: «Покайфуем!», —

Вращал дверную рукоять.

Убрав постель, помыв посуду,

Нервозно распахнув окно,

Она брала у ветра ссуду —

Стереть занудное кино.

Эхо добра

В эфире так много сейчас голосов,

Как будто кружит мошкара.

Абсурдом заполнены сотни часов.

Нет радио «Эхо добра».

Политика рьяная всюду царит,

Хотя в ней одни шулера.

Заметен плохих новостей профицит.

Нет радио «Эхо добра».

Любые мелодии можно найти,

Пестрят они, как мишура.

Но в этом большом звуковом ассорти

Нет радио «Эхо добра».

Для бизнеса важно иметь свой канал:

Палитра проектов пестра.

Но если ты вдруг без тепла заскучал,

Нет радио «Эхо добра».

В динамиках бодро реклама звучит,

Огромны её рупора:

Поездки, товары, дешёвый кредит.

Нет радио «Эхо добра».

Я знаю, сейчас прагматический век,

У многих от темпа хандра.

Сочувствие должен иметь человек,

Создать надо «Эхо добра»!

Полупустой стакан жизни

Худые и полные

Полные люди живут на планете,

С толком, размеренно, много едят.

Им неприятно сидеть на диете.

Любят лазанью, рагу из цыплят.

А на соседней планете худые,

Как муравьи, беспокойно снуют,

Не потребляют продукты мясные,

Чтят без излишеств домашний уют.

Грузные граждане строят машины,

Им не прожить без ракет, кораблей.

Изобрели они лифты-махины,

Дроны летают взамен журавлей.

Тонкие ходят пешком с рюкзаками,

Все деловиты, активны, стройны.

В море – на вёслах и под парусами,

И эскалаторы им не нужны.

Манипуляторы мощных спасают,

Автопогрузчики, грузовики.

Часто их роботы перемещают,

Ведь толстопузы не слишком ловки.

Всё сухощавые делают сами,

Нет у худых электрических нянь,

Пилят вручную, куют молотками.

К слову, встают в несусветную рань.

Мало потребностей – мало прогресса.

Скромен у тощих налаженный быт.

Им неизвестен вкус деликатеса,

Каждый травой огородною сыт.

У толстобрюхов же – культ разносолов,

Тут, несомненно, в чести общепит,

Самое новое – у мукомолов,

Чтоб расстегай разжигал аппетит.

Трассы петляют широкие, кстати, —

Нужен простор для нагруженных фур.

Всюду удобные с пультом кровати,

Разнообразие клавиатур.