Папаша сел на своего любимого конька — провоцировал. Крючками слов вытаскивая из нее ярость, густо сдобренную ненавистью и страхом. Любил это. Доводил до ручки, получая изощренное удовольствие, а потом с головой окунал в дерьмо наказания. Раз за разом опускал морально, демонстрируя ее полную зависимость. Необходимость подчинятся ему — богатому и бездушному ублюдку, что по какой-то дикой случайности стал ее отцом.

Моральное насилие немногим лучше физического, но после долгих попыток сопротивления Николь с горем пополам сумела абстрагироваться.

— Прости, отец.

Голос монотонный, взгляд — строго на переносицу. И главное — не думать, с каким удовольствием она бы воткнула вон ту брендовую перьевую ручку ему в глаз.

— Твой брат прав, животное должно есть с пола.

Животных тут два. Макс, развалившийся в угловом кресле и явно получавший от происходящего удовольствие, и сам отец. Но она смолчала. Как и много раз до этого. Господи, только бы в аду был приготовлен отдельный котел для таких сволочей! И миски с какой-нибудь тухлятиной.

— Я поняла, — шепнула на одном дыхании, чтобы голос не дрогнул.

Отец прищурился. В серых глазах мелькнуло предвкушение — ее спектаклю не верили ни на грош. Но предстоявшую экзекуцию оборвала телефонная трель.

На породистом лице папаши не дрогнул ни один мускул, но Николь представляла, в какой он ярости — посмели прервать самого Бенедикта Оржевски. Секретарше придется отрабатывать всеми способами, если это она, конечно.

— Да! — рыкнул в трубку. — Соединяй, — уже спокойнее.

Надо же, важный звонок. Николь тихонько перевела дух, и снова покосилась на безучастного оборотня. Тот вообще не подавал вида, что понимает происходящее. В какой-то мере Николь ему завидовала. Он не здесь, только оболочка, исполнительная и равнодушная.

— … Да, разумеется. Передам. Обязательно придёт…

Острый укол взгляда заставил поежиться. О ней говорят. Не иначе, как мистер Коллинз-Грин. То есть Айрон.

Макс тоже посмотрел на нее. Глаза темные, и ухмылка с морды съехала. С чего бы? Николь не успела как следует обдумать мысль, отец попрощался и положил трубку.

— Через три дня у Айрона состоится вечер в честь дня рождения, — объявил сухо. — Ты приглашена. И в этот раз озаботься подарком лично.

Вот черт. Походы по магазинам…

— Что купить человеку, которого совсем не знаешь?

Николь с тоской смотрела на витрину. Оборотень молчал. Стоял за ее плечом, не обращая внимания на обстановку вокруг и явно заинтересованные взгляды.

Жителей Верхнего и Среднего Сектора не удивишь личным рабом. В основном, конечно, оборотни вели себя более эмоционально. И не были такими огромными… Двуликие все без исключения могли гордиться своими физическими данными, но ее охранник — это просто жемчужина какая-то. Хотя чего еще ожидать от отца? Он был повернут на "самом-самом". Только вот детки подкачали. Макса с такой же генетической поломкой, как папаша — уже полностью бесплоден, а она… Иногда Николь мечтала, чтобы у Бенедикта Оржевски было семеро по лавкам. Тогда, возможно, их с матерью оставили бы в покое. Или прикопали в Нижнем Секторе… Отец мог. И практиковал.

— Что подарить... — повторила задумчиво. — Что бы ты подарил?

Оборотень не ответил ей, конечно. Но, неожиданно, разговаривать с ним оказалось интересно. Совсем одичала — мерещилось, что ее слушают.

— Ты бы подарил нож в спину, — вздохнула тихонько. — Как тебя такого только поймать умудрились… Наверное, весь отряд ловцов полег.

Рабы имели свойство заканчиваться, а оборотни не горели желанием обзаводиться ошейником. Любого из них могли обвинить в какой-нибудь ерунде и отправить на конвейер. И если раньше суды хоть сколько-нибудь защищали права двуликих, то со временем бедняг загнали в самые трущобы.

Верхушку, естественно, такое положение дел не устроило. А как же бесплатные охранники? Прислуга? Секс-кукла, в конце-концов. В бордели охотно принимали роскошных и непокорных волчиц, да и мужчинами не брезговали.

Отряды ловцов — а на деле обычные поставщики живого товара — занимались как раз поиском «преступников».

— Хорошо бы, чтобы весь отряд… а лучше два, — пробормотала себе под нос. — Отбитки конченые. У меня один из одноклассников с ними прошвырнуться любил. Самый тупой и злющий… Так, тут ничего нет интересного. Давай передохнем, а? От этого модного изобилия у меня скоро начнется рвота блестками.

— Госпожа желает поесть? — осведомился оборотень.

Николь поморщилась.

— Госпожа желает не быть госпожой. Нет, не есть, просто тихое местечко... Где-то тут был парк.

Верхний Сектор пестрел ботаническими садами, бассейнами и прочими прелестями. Дикой природы сохранилось не то чтобы мало, но площади ее значительно уменьшились. В какой-то момент до золотой верхушки дошло, что деваться с планеты Земля пока некуда, и вслед за этим последовал эко-бум.

Мусор максимально перерабатывался, в лабораториях создавали новые разлагаемые без вреда для природы материалы, города стали расти вверх и вниз. И все равно этого было недостаточно. Ученые снова обратили свои взоры на небо, и даже солидно продвинулись в создании двигателя, способного донести человека до новых звезд. Это было бы чудесно… Если бы не гнилая человеческая привычка подчинять тех, кто слабее или меньше количеством. Как оборотни, например.

Николь доковыляла до первого подходящего диванчика и упала на сидушку. Оборотень встал рядом.

— Сядь, пожалуйста, — потерла переносицу. — Солнце загораживаешь.

Ерунда, конечно. Настоящее солнце тут заменяла искусная видео-имитация голубого неба и облачков-барашков. Оборотень сел, а Николь померещился жалобный скрип скамейки.

— Подарю носки, — прошипела недовольно. — Универсальный мужской подарок…

Плазма над головой вещала о последних новостях в мире. Скандал с очередной звездой, проблемы с поставками продовольствия в новый арктический Купол — люди стали селиться и там. Ворох новостей о космических программах и достижениях…

Взгляд бессмысленно блуждал по торговому центру, пестрящему модными бутиками и роскошью. Все ещё непривычной. Чужой, потому что предложенной насильно. И свободы у нее немногим больше чем у оборотня, сидевшего рядом. Только вместо ошейника — платиновые цепочки.

— Ба, какие люди!

От неожиданности она вздрогнула. А спустя мгновение уже стояла на ногах и даже не пыталась скрыть широкой улыбки.

— Клэрис! Это ты?!

Сколько времени прошло, а все такая же. Роскошная грива чистого золота и длиннющие ноги. Шикарная фигура приправлена мозгами и как вишенка на торте — острым язычком. Одна из немногих нормальных в школе. И, конечно, не годившаяся в друзья юной мисс Оржевски, ведь родители Клэрис — всего лишь бизнесмены средней руки.