учете в парторганизации нашей школы.

Работой полковой школы интересовался и комкор М. В. Калмыков. Особенно запомнился его приезд, приуроченный к выпуску курсантов. Это был первый выпуск под моим руководством, и я, естественно, волновался. Все мы хорошо знали замечательную боевую биографию этого ближайшего соратника В. К. Блюхера по беспримерному рейду в тылу врага на Южном Урале, героя знаменитой чонгарской переправы, где он командовал 89-й стрелковой бригадой, входившей в состав 30-й дивизии И. К. Грязнова. Рослый, с широкой грудью потомственного стеклодува, лихими усами, крутым изломом густых бровей, чуть насмешливым взглядом серых глаз, он уже внешностью своей заставлял каждого подтянуться.

После строевого смотра курсанты, четко печатая шаг, шли перед комкором.

— А ну, запевай, молодцы! — крикнул им Михаил Васильевич. В ответ грянула звонкая песня 30-й дивизии:

От голубых уральских вод К боям чонгарской переправы Прошла Тридцатая вперед В пламени и славе…

— Это что, специально подготовил, чтобы польстить начальству? — вдруг, нахмурясь, спросил Калмыков.

Но не успел я, обескураженный таким оборотом дела, что-либо ответить, как Михаил Васильевич широко улыбнулся и сказал:

— Чувствую, от души поют ребята, — и, протянув мне руку, подтвердил свое одобрение крепким рукопожатием.

Все наше командование проявляло живейший интерес не только к повседневной службе, но и к теоретическому росту подчиненных. Но все же особое влияние на то, что теоретическая учеба стала для нас, молодых командиров, внутренней потребностью, оказали начальники штабов: полка — А. И. Готовцев, дивизии — Н. Е. Чибисов, корпуса — Ф. И. Толбухин, а также то обстоятельство, что войска округа в 1928–1931 годах возглавлял М. Н. Тухачевский.

Алексей Иванович Готовцев, являясь преподавателем тактики высших соединений в Военной академии имени М. В. Фрунзе, находился в нашем полку на длительной стажировке. Это был всесторонне эрудированный военный специалист, окончивший еще в дореволюционные годы Академию Генерального штаба, участник первой мировой и гражданской войн. Отличала его и высокая общая культура. Благодаря этому, а также завидной работоспособности и пунктуальности А. И. Готовцев легко справлялся со своими обязанностями, поставил штабную службу в части на очень высокий уровень. При этом у него оставалось достаточно времени, чтобы помогать молодым, да и не очень молодым командирам углублять их профессиональные и общеобразовательные знания. Используя каждую свободную минуту для самообразования, Алексей Иванович и нам привил вкус к чтению военно-теоретической литературы. Он приучил нас запросто заходить к нему домой, когда встречались какие-либо трудности при осмыслении прочитанного. Здесь мы без соблюдения строгостей субординации, в непринужденной обстановке беседовали по самым разнообразным вопросам. Готовцев был нетерпим к тем, кто пренебрегал каждодневной работой над пополнением знаний. Иные из моих коллег пытались отговориться, что они еще молоды и успеют, мол, пополнить свой командирский багаж.

— Не такие уж вы и молодые, — полушутя-полусерьезно замечал Алексей Иванович, — если иметь в виду, что первый командир нашей дивизии занял эту должность в двадцать три года, а наш командующий войсками округа Михаил Николаевич Тухачевский в двадцать семь лет возглавлял Западный фронт во время войны с белопанской Польшей.

Готовцев преклонялся перед аналитическим умом и полководческим талантом М. Н. Тухачевского. Алексей Иванович не уставал пропагандировать его идеи глубокого боя и операции, подчеркивая, что они позволяют нам идти впереди Запада в военно-теоретическом отношении. С не меньшим восхищением говорили о нашем командующем и все другие сослуживцы, которым довелось узнать его поближе. Неудивительно, что моей мечтой стало увидеть и услышать Михаила Николаевича.

Эта моя мечта сбылась довольно скоро, осенью 1930 года, когда на Струго-Красненском полигоне в Псковской области проводились корпусные учения. На них привлекались танки, артиллерия и авиация окружного подчинения, которые сопровождали наступавшую пехоту при прорыве всей тактической глубины обороны «противника». Главным же новшеством было то, что затем большая группа танков «дальнего действия», обогнав наши боевые порядки пехоты, быстро двинулась вперед и, развивая успех при поддержке авиации, вышла на оперативный простор. На тех же учениях была осуществлена высадка в тылу противника десанта, правда, еще довольно ограниченного.

После завершения учений командующий выступил с речью на параде участников и с докладом для командного состава. Статная, удивительно пропорциональная фигура Тухачевского, его ясный, открытый взгляд, вся мужественная красота этого человека притягивали к себе как магнит. Произнося речь на параде, Михаил Николаевич говорил отчетливо, простым, доступным для понимания любым воином языком. Проникновенно прозвучали слова благодарности личному составу. Особо были выделены действия отличившихся, и прежде всего танкистов, десантников, а также пехотинцев. Запомнилось и его напоминание о том, что проведение учений и маневров стоит стране больших средств, поэтому любая нерадивость на них — это вопиющая неблагодарность по отношению к партии и народу.

В докладе для комсостава М. Н. Тухачевский не ограничился разбором действий войск, он высказал и ряд плодотворных теоретических мыслей. Пользуясь своей способностью скорописи, я почти буквально записал основные положения этого доклада и в дальнейшем неоднократно возвращался к ним. Навсегда врезались в память поистине пророческие слова Тухачевского о том, что будущая война станет длительной и жестокой, что в ней подвергнутся суровому испытанию все политические и экономические устои нашей державы. Он говорил, что близоруко надеяться покончить с врагом одним ударом, что война выльется в ряд ожесточенных оборонительных и наступательных операций и не будет похожей ни на первую мировую, ни на гражданскую войны. В первой мировой войне военное искусство застряло в позиционном тупике. Его можно преодолеть лишь с помощью принципиально нового подхода к ведению наступательных действий на основе массового применения новейшей боевой техники, способной придать боевым действиям маневренный характер. Михаил Николаевич подчеркнул роль танков в успехе прорыва всей тактической глубины обороны противника.

Командующий обратил также внимание на важность организации артиллерийскими начальниками огневого вала в различных условиях и применительно к разным скоростям движения танков и пехоты, поддержания связи между всеми родами войск, особенно с авиацией. Говоря о теории глубокой операции, он высоко оценил вклад в ее разработку В. К. Триандафиллова и К. Б. Калиновского, по существу оставив в тени собственную роль в этом деле.

Уже после войны, читая один из докладов М. Н. Тухачевского, направленный Наркому обороны в тридцатых годах, я обнаружил в нем