Дирив сказала:

— Нет, Ананда. Мы на самом деле пришли охотиться на лягушек.

Ананда добавил:

— А кроме того, я завтра исповедаюсь в своем грехе перед алтарем.

— Как будто Хранителям есть дело до твоих мелких грехов, — сказал Йама.

— В тебе слишком много гордыни, чтоб стать священником, — ответил Ананда. — Прежде всего слишком много гордыни. Приходи и помолись вместе со мной.

Облегчи душу.

Йама продолжал:

— Чем быть клерком, лучше стать священником, но больше всего я хочу быть солдатом. Я убегу и запишусь в армию.

Выучусь на офицера и буду командовать ротой солдат. А может, сторожевым кораблем. Буду сражаться с еретиками.

— Вот потому-то твой отец и хочет сделать тебя клерком, — пробормотал Ананда.

Вдруг Дирив сказала:

— Тихо!

Мальчики дружно повернули головы и посмотрели, куда она показывает. По темному небу, далеко за полями, двигалась точка яркого бирюзового цвета. Она летела к Великой Реке.

— Машина, — объяснил Йама.

— Конечно, — отозвалась Дирив, — но я не это имела в виду. Мне послышалось, что кто-то кричал.

— Это лягушки спариваются, — сказал Ананда.

Йама решил, что машина находится в полумиле от них. Ее мигающий след как будто вышил дорожку между миром и ее собственной реальностью.

Он предложил:

— Надо загадать желание.

Ананда улыбнулся:

— Я этого не слышал, брат Йама. Подобные предрассудки недостойны такого образованного человека, как ты.

Дирив сказала:

— К тому же нельзя загадывать желание, потому что оно может сбыться. Как в той сказке про старика и лису.

Я правда что-то слышала. Вдруг это еретики? Или бандиты. Тихо! Давайте послушаем.

Ананда заметил:

— Я ничего не слышу, Дирив. Может быть, это бьется твое сердце, быстро-быстро, просто оно переполнено. Я прекрасно сознаю, Йама, — я всего лишь бедный монах, однако кое-что знаю точно. Хранители видят все, и нет никакой нужды взывать к ним, обращаясь к их слугам.

Йама пожал плечами. Разумеется, бессмысленно спорить с Анандой о таких тонкостях. Его с самого рождения обучали теологии, но с другой стороны, разве не могут машины, пролетая мимо, подслушать наши желания? Ведь пожелать чего-то — это все равно что помолиться, только неофициально. А уж молитвы точно бывают услышаны. И даже иногда осуществляются. Если бы молитвы не вознаграждались, люди давным-давно бросили бы эту привычку, как фермеры, которые бросают земли, не приносящие больше урожая. Жрецы учат, что Хранители все слышат и все видят, просто они не хотят вмешиваться, чтобы не отнимать у своих созданий свободу воли. Но ведь машины — это такая же часть сотворенного Хранителями мира, как, к примеру. Чистокровные Расы. Даже если Хранители и правда отняли у мира свое благословение, после всех эксцессов Мятежа, как утверждают сектанты, все равно машины, их наследие, могут признать справедливость какого-то конкретного желания и вмешаться. В конце концов, аватары Хранителей, те, кто сумел пережить Эпоху Мятежа, говорили с людьми еще совсем недавно — не более сорока лет назад, а потом еретики заставили их умолкнуть.

В любом случае лучше попробовать, чем упустить шанс, а потом об этом жалеть. Йама закрыл глаза и, будто стрелой, отправил ввысь свое желание вызов назначенному будущему: пусть он станет солдатом, а не клерком.

Ананда сказал:

— Желания можно загадывать и когда падает звезда.

Дирив вмешалась:

— Тише, я опять что-то слышу.

Тут Йама и сам услышал, смутно и не особенно отчетливо, но все же не спутаешь с непрерывным лягушачьим концертом: подвывающий мужской голос слов не разобрать, а затем другие, глумливые голоса, потом грубый хохот.

Йама повел остальных через поросшие кустарником руины. Ананда трусил следом, подоткнув свою рясу за пояс, как сам он объяснил, чтоб легче убегать, если что. Однако Йама знал: убегать он не станет. Дирив тоже не побежит: она держала свой трезубец воинственно, как копье.

Одна из старинных дорог шла как раз вдоль полей. С нее давно содрали керамическое покрытие и металлические пластины, сотни тысяч лет назад облицовывавшие ее поверхность, тем не менее ее прямая, убегающая вдаль линия, с геодезической точки зрения, все еще была близка к идеалу. На перекрестке старой дороги и тропинки, бегущей через дамбу между двух залитых водой полей, у простого алтаря, установленного на деревянном столбе, два сына констебля — близнецы Луд и Лоб — обступили отшельника.

Тот стоял, прижавшись спиной к алтарю и размахивая посохом. Его металлический наконечник мелькал туда-сюда, сверкая, как грозное око. Луд и Лоб вопили, швыряли в отшельника камнями и комьями грязи, но приблизиться не решались, держась подальше от острого посоха. Близнецы были известными задирами, заносчивыми и хвастливыми. Они считали себя предводителями всей городской детворы. Особенно они любили цепляться к подросткам не своей расы. Дней десять назад они погнались за Йамой, когда он возвращался в замок после свидания с Дирив, но тогда он легко скрылся от них, заставив поплутать в развалинах на окраине города.

— Мы еще доберемся до тебя, малек, — жизнерадостно проорали в пространство близнецы. Видимо, они изрядно выпили, один из них стукнул об голову пустым пузырем и пустился в дурашливый танец.

— Мы всегда доводим дело до конца, — закричал он.

— Эй, малек! Выходи! Будь мужчиной!

Однако Йама предпочел остаться в своем укрытии. Луд и Лоб нацарапали свои имена на крошащейся стене, помочились, потом еще немного поболтались вокруг, не зная, чем заняться, заскучали и убрались прочь.

И сейчас, пробираясь с Анандой и Дирив сквозь заросли дикого винограда, Йама размышлял, как ему поступить. Отшельник был человеком рослым, с дикой гривой спутанных волос и еще более дикой бородой. Он был бос. Его хламида, прошитая грубыми стежками, отсвечивала металлическим блеском. Большую часть летящих в него камней ему удалось отразить, но один все же попал в голову: по лбу бежала струйка крови — и он то и дело отирал кровь рукой, чтобы не заливала глаза. Рано или поздно он совершит ошибку, и тогда Луд и Лоб на него набросятся.

Дирив прошептала:

— Надо вызвать милицию.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ответил Ананда.

В это мгновение в локоть отшельника ударил камень, и острие его посоха нырнуло вниз Лоб и Луд с победными воплями кинулись на него и повалили на землю. Отшельник рванулся, отбросив одного из близнецов, но второй повис у него на спине и вновь повалил.

Йама сказал:

— Ананда, выскочишь, когда я назову твое имя, а ты, Дирив, как-нибудь их отвлеки. — И, отбросив все колебания, он вышел на дорогу, выкрикивая имена близнецов.