От неожиданности Сёмка отпрянул, спиной вдавив несчастную Светку в стену сарая. Перед ними стояла невысокая девочка – скорее, уже девушка, – в тёмно-зелёном, бутылочного цвета пальто со смешной накидкой на плечах. Ярко-рыжие волосы растрепались; шляпку или иной головной убор она, видимо, потеряла в давке. На шее незнакомки алела свежая царапина; в руке девушка держала стопку книг и тетрадей, стянутых ремешком.

– Что же вы смотрите? – возмутилась незнакомка, отшатнувшись от несущегося на неё детины в разодранном пиджаке. Для этого ей пришлось впечататься в грудь Сёмке. – Сделайте что-нибудь, вы же мужчина!

Грохнуло в очередной раз, с крыши на голову ребятам посыпался мусор. Улица мигом опустела; люди, бежавшие от разрывов, вырвались из лабиринта между сараями, и теперь крики доносились со стороны пристани.

– Да не стойте вы столбом! – рыжая освободилась из объятий Сёмки – он и не заметил, когда успел прижать случайную встречную к груди. – Смотрите, вы совсем затоптали вашу даму, носорог вы эдакий!

«Теперь ещё и носорог… – обозлился мальчик, потирая грудь, чувствительно ушибленную уголками книг. – Интересно, дальше она меня гоблином назовёт или, скажем, мамонтом?»

Но виду не подал, а обернулся к Светке, которая уже была готова лишиться чувств.

– Ну-ну, дорогуша, ничего страшного… – заворковала незнакомка. – Сейчас мы пойдём к гимназии. Скоро за мной должен прийти Казимир – это папин денщик, – он отведёт нас домой, на Тигровку…

Ещё и Казимир какой-то… час от часу не легче! Хотя убраться отсюда подальше – это мысль. Может, хоть на этой Тигровке отыщется бомбоубежище?

– А вы всё стоите столбом? – гневно прикрикнула рыжая на Сёмку. – И возьмите, наконец, у меня книги, вот бестолковый, право слово!

И чуть ли не швырнула мальчику свою ношу, бережно подхватывая обмякшую Светлану.

– Топольская, Галина Анатольевна. Можно просто Галина, сейчас не до церемоний. Ну-ну, голубушка, не надо… – это уже Светке, – …вот всё и прошло! – Сёмкина спутница шумно всхлипнула, посмотрела по сторонам – и неудержимо разрыдалась на плече новой знакомой.

– … А когда в Новом городе стали падать снаряды, в гимназии поднялась паника. Один разорвался совсем рядом, и Танечку Больц поранило осколком стекла. Тогда я выскочила на улицу и побежала куда глаза глядят – очень уж было страшно!

– Вы здесь ещё и учитесь? – удивилась Светка. Она уже отошла от потрясения после встречи с перепуганной толпой – щёчки порозовели, бодро оглядывается по сторонам, не забывая расспрашивать рыжую Галину. «Вон и о слишком короткой юбке забыла, – подумал Сёмка». Хотя Галина нет-нет да и покосится на слишком уж экстравагантный наряд новой знакомой.

– Мы приехали в Артур меньше года назад, – продолжала девушка. Наш папа, штабс-капитан Топольский Анатолий Александрович, попросился сюда, потому что у нас в Екатеринославе много говорили о войне. Вот папа и вызвался защищать эти края. Видели бы вы, как его провожали! Папа со своей ротой прошёл через весь город с оркестром; на вокзале открыли царские покои, вся знать города, старшие офицеры – все собрались! Проводы были с шампанским, а когда поезд двинулся, играла музыка и солдаты кричали ура. Так, что стёкла в здании вокзального дебаркадера чуть не повылетали! – с удовольствием добавила Галина. Видно было, что она не на шутку гордится отцом.

– А вы с ним приехали? – уточнил Сёмка, скорее из вежливости. Его так и тянуло достать планшет и снимать, снимать, снимать…

Вон проскакали по улице несколько верхоконных – сразу ясно, что казаки. Мохнатые папахи, лампасы на шароварах, сабли – или шашки? – бряцают о стремена. Лошади невысокие, все в тёмных пятнах пота; острый запах шибанул в ноздри, когда кавалькада пронеслась мимо.

Дальше – китаец в синей робе и смешной круглой шапочке; бежит трусцой, впрягшись вместо лошади в тонкие оглобли лёгонькой коляски. Седок – тучный офицер в тёмном кителе – сидит напряжённо, одной рукой вцепившись в низкий бортик, а другой придерживает зажатую между колен саблю.

Рикшас седоком поравнялись с ребятами. Офицер приподнял фуражку, приветствуя Галину. Та слегка присела.

– Капитан Биденко, – пояснила гимназистка. – Папин сослуживец по Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерала Кондратенко Романа Исидоровича. У него ещё дочка, Ниночка, моих лет. Мы с ней вместе танцевали, когда в честь нашего прибытия устроили бал в полковом собрании. Сёстры ещё маленькие, мы с Ниночкой да Вера Скрыдль – вот и все барышни.

Сёмка проводил рикшу взглядом. Что-то подобное он не раз видел по телевизору, правда, те возчики не бегали на своих двоих, а крутили педали велосипедов. Такие «велорикши» появились даже в центре Москвы и на ВДНХ, только там мускульной силе помогали ещё и электромоторы.

– А приехали мы – нет, не сразу. – Галина вспомнила о Сёмкином вопросе. Сначала мы с мамой и сестрёнками, Лёлей и Ларочкой, остались в Екатеринославе; но папа так хорошо отзывался о Порт-Артуре в письмах, что мама наконец собралась ехать. Совсем мы решились, когда узнали, что здесь тоже есть хорошая гимназия и меня даже пообещали принять во второй класс без экзаменов!

Сёмка хотел было спросить, почему только во второй – на вид рыжей гимназистке никак не меньше лет, чем им самим – четырнадцать, а то и все пятнадцать. Но не стал: кто их знает, в каком возрасте тут в гимназии принимают?

– Вот и приехали! – фыркнула совсем успокоившаяся Светка. – Угодили прямо на войну! Наверное, мама теперь отца пилит, что он вас сюда затащил?

Галина возмущённо фыркнула:

– Что вы такое говорите?! Мы же дочери офицера, да и мама с папой где только не побывала, прежде чем его перевели в Екатеринослав! Такая у нас планида – следовать за папенькой, где бы он ни нёс службу!

– Да ведь и вы, – продолжала девочка, – вы же с родителями тоже приехали сюда из России? Где вы раньше жили – в Москве, в Петербурге?

– В Москве – машинально ответила Светка. – Но мы туда совсем недавно, с Сахалина.

Брови рыжей гимназистки удивлённо взлетели:

– Так вы сначала из наших краёв в Москву – и сразу назад, да ещё и в Артур? Тогда я вас понимаю – непросто, наверное, вот так, через всю страну, мотаться туда-сюда! Мы сами с какими трудами добирались из Екатеринослава до Читы…

И немедленно поведала попутчикам, как онисматерью и с двумя девочками – четырнадцатилетней Верочкой и девятилетней Варей, дочерьми инженера Шварца, – пересекли на поезде всю Российскую Империю, от малороссийского Екатеринослава до самого Тихого океана. И хоть в дороге их сопровождали денщик Казимир и присланный инженером Шварцем человек, пришлось нахлебаться лиха. В Иркутске, в привокзальной гостинице, где больше двух суток ждали пересадки, они чуть не угорели. Казимир и посланец инженера лежали как мёртвые; замок на двери как назло заело, и, если бы не морозный воздух из распахнутого окна, всё могло окончиться весьма печально.

Галина рассказала, как тяжело было перебираться через покрытый льдом Байкал. Сёмка с удивлением узнал, что железная дорога, оказывается, не огибала озеро и пассажирам – как и грузам – приходилось преодолевать его на санях или, в тёплое время, на пароме. Галина и её спутницы так замёрзли в пути, что не могли сами вылезти из саней. И плакали от боли, когда их отогревали на станции, на другой стороне Байкала.