Весной 1979 года Юрий Андропов приказал Олегу Калугину[12]— генералу КГБ, который возглавлял контрразведку Первого главного управления, — составить сообщение для Политбюро, детализирующее рекомендации для дальнейшей советской деятельности в Афганистане. Калугин подчеркнул необходимость выиграть пропагандистскую войну. Он предложил публично обвинить Пакистан в угрозе агрессии против Афганской революции. Молодой генерал КГБ также предложил впредь называть афганских мятежников «американскими и сионистскими агентами», создать местные комитеты в поддержку революции, сформировать несколько ударных отрядов из лояльных правительству войск, обеспечить их самым современным вооружением, кроме того, подготовить советские вооруженные силы на границе с Афганистаном для выброски на парашютах с целью защиты или эвакуации советских граждан, если им будет угрожать опасность, а затем использовать эти войска для охраны основных афганских правительственных учреждений. Последняя рекомендация представляла собой явный к шаг к полномасштабному вторжению в Афганистан.

Кремль направил в Афганистан четырех представителей от разных ведомств, которые должны были сообщать Политбюро о ситуации в стране и о реализации решений нового правительства на местах. В эту группу вошли: представитель КГБ, уважаемый ветеран разведки Борис Иванов; советский посол в Кабуле, мягкий и вежливый партийный функционер Александр Пузанов; главный военный атташе, герой Второй мировой войны генерал Иван Павловский и бывший десантник, здоровяк с бычьей шеей Леонид Горелов как главный военный советник СССР при Афганском правительстве. Каждый из этих четырех имел свою собственную линию связи с Москвой, которая начала получать противоречивые сообщения об углублении политического кризиса.

Крючков из Москвы приказал, чтобы все четверо представителей объединили каналы информации и составляли каждое сообщение совместно, в основном, чтобы не расстраивать Брежнева плохими новостями. Инициатива заткнуть рот советникам исходила от Андропова и Устинова, тем более что последний особенно стремился угодить старому и больному советскому лидеру. Это решение создало эффект порочного круга. Высшие советские «аппаратчики» были слишком озабочены своей собственной карьерой, чтобы пойти против решений генерального секретаря, так как большинство членов Политбюро склонялось к мнению Брежнева. Растущий информационный вакуум означал, что Кремль будет получать все меньше объективных сообщений о ситуации в Афганистане, которая становилась все хуже. Приукрашенные сообщения должны были смягчить оппозицию в лице премьер-министра Косыгина и постепенно склонить их к мнению «ястребов» из Политбюро, типа Суслова и его ближайшего союзника, члена Центрального комитета Бориса Пономарева, что Афганистан добился крупных достижений в мировом революционном процессе и нуждается в помощи и поддержке.

В мае 1979 года группа спецназа КГБ «Зенит», посланная в Афганистан, чтобы защитить персонал советского посольства, обосновалась в школе при советском посольстве, большинство персонала которого уехало на лето в отпуска. Комплекс зданий посольства СССР в Кабуле располагался в северо-западном пригороде Кабула, хотя множество советских чиновников жило в близлежащих домах. Первая задача состояла в изучении территории с точки зрения безопасности и определения расположения возможных мест, откуда могло быть совершено нападение. Офицеры «Зенита» установили системы охранной сигнализации и разбили оборонительные позиции на плоских крышах посольства, которые были защищены мешками с песком на случай обстрела. Затем они провели разведку окрестностей Кабула, ознакомившись с помощью афганской контрразведки с настроениями их жителей.

Несмотря на близость Афганистана к советской Средней Азии, Курилов не видел прежде ничего подобного тому, с чем ему пришлось столкнуться в этой стране. Положение в советских республиках, по сравнению с Афганистаном, оставалось вполне спокойным. Шумный и пыльный Кабул представлял собой сплошной хаос из автомобилей, повозок, которые тащили на себе иногда ишаки, а иногда и люди, плюс — толпы пешеходов. Вдоль каждой дороги стояли ряды бесчисленных маленьких магазинов и киосков. Впечатляющие коричневые горы, возвышавшиеся над многолюдными центральными улицами, еще более подчеркивали красоту города. В архитектуре Кабула преобладало смешение стилей: дома, построенные на холмах подобно террасе с несколькими этажами, казались миражом из средневековья, в то время как бетонные правительственные здания и ряды панельных многоэтажек, построенных при Советах в предместьях, были явными признаками стремительно надвигающейся модернизации.

По воспоминаниям Курилова, ситуация с безопасностью в Кабуле оказалась удручающей. Если бы вспыхнули какие-то беспорядки, группа «Зенит» была бы единственной защитой посольства. Он не заметил никакого присутствия солдат Афганского правительства, хотя, как ему сказали, они должны были поддерживать порядок на улицах Кабула. Почти постоянно происходили перестрелки. Горели дома. Члены правящей Народной Демократической партии Афганистана (сокр.: НДПА), а точнее ее наиболее экстремистской фракции «Хальк»,[13]фактически захватившей власть, были в основном заняты облавами против членов относительно умеренной конкурирующей фракции «Парчам»,[14]многие из которых были вынуждены скрываться. Курилов пришел к выводу, что НДПА пришла к власти просто случайно и практически не представляла себе, как управлять страной. Афганское правительство просто подражало своему могучему соседу — Советскому Союзу. Заявляя, что они строят социализм, афганские партийные чиновники успели лишь конфисковать землю для ее последующего перераспределения, но дальше дело не пошло, поскольку как раз в это время разразилась междоусобная борьба между двумя фракциями НДПА — «Хальк» и «Парчам». «Революция пожирает собственных детей», — в отчаянии говорили многие.