— Ясно, — медленно произнес Виктор. — Это к тому, что бригадир — это бригадир, а не противоположное понятие…

— Да что ты, в натуре, жилы тянешь!!!.. — взвился Вася, наливаясь красным, словно перезрелый помидор. — Типа не знаешь, что и надо мной люди есть! Ну не продашь ты мне магазин, ну не сожгу я его, как велено было, ну грохнут меня московские! Легче тебе от этого будет?

— Московские? — уточнил Виктор. — Так я и думал, что ноги растут именно оттуда.

Вася шумно выдохнул и грохнул пудовым кулачищем по столу, отчего связка долларовых пачек подпрыгнула на полметра.

— Твою мать, опять проговорился! А хотя… Какая теперь разница…

— Действительно, никакой, — задумчиво отозвался Виктор. — Сколько здесь?

— Чего?

— Денег здесь сколько?

— А-а-а… Полтинник здесь.

— Понял, — кивнул Виктор.

«Ехать-то по-любому придется, — пришла безразличная, никакая мысль. — По-любому… Да и черт с ним, где наша не пропадала? В армии не загнулся, глядишь, и здесь обойдется. Подумаешь, на год больше…»

А вот другую мысль, которая зашебуршалась в голове, Виктор думать себе запретил и постарался загнать ее, вот-вот готовую всплыть, подальше. Насчет того, что кроме магазина есть у него еще одно слабое место. Которое только тронь — и полетит он, Витя, не пикнув, белым лебедем хоть в Японию, хоть в одних трусах на Крайний Север. Или же — как вариант — полетит, но не в Японию. А в тот клуб московский, на визитке обозначенный. И будет в том клубе глобальное и жестокое массовое убийство и правых, и виноватых.

Ибо было оно как-то, затронули то слабое место — сестру Гальку — некие восточные люди, бывшие Викторовы работодатели. И отошли в лучший мир, отпетые неземным голосом, звучащим в голове у Виктора в те мгновения, когда он совершал эти самые массовые убийства…

Виктор тряхнул головой, отгоняя жуткие воспоминания. Уж лучше первый вариант. Тем более что лететь придется не в трусах, и уж совсем не на Север, а скорее наоборот.

— Это самое… Вась, не в службу, а в дружбу, — сказал он. — Я тебе адресок дам, ты по тому адресу раз в месяц переводом баксов по двести-триста отсылай, ладно? А то хрен его знает, как там в Японии с переводами.

Глаза главаря ОПГ стали круглыми, как у совы.

— В какой Японии? Ты че, в Японию собрался?!

— Ага, — просто ответил Виктор.

— Ну, круто! — выдохнул Вася. — То-то ты за тот меч так трясся. А чо это ты прогнал насчет переводов каждый месяц? Ты чего туда, на ПМЖ?

И сам рассмеялся собственной шутке.

— На три года, Вась.

Вася смеяться перестал и уставился на Виктора, словно увидел его впервые.

— В монастырь, что ль? — спросил настороженно.

— Не совсем, — вздохнул Виктор. — Хотя хрен его знает. Может, и в монастырь.

— Ты смотри, с этим поответственнее, — сказал главарь организованной преступной группировки, ерзая на неудобном стуле. — А то знал я одного. Он в Тибете в монастыре ровно пять лет отсидел, прикинь? И оттуда как звонком откинулся, день в день. Так, по мне, лучше б он у нас на зоне пятерик отмотал.

— Что так?

— Да башню у мужика сорвало напрочь. Хвостик на макушке отрастил, а остальное бреет. И рис постоянно жрёт. А когда не жрёт, сидит на месте истуканом — только хвостик на лысине кверху торчит — и без дури, и даже без музыки прётся незнамо с чего. А как переться закончит, обратно рис тóчит. И вот так по кругу. Или рис в себя пихает, или тащится…

— Так я ж не на пять лет, а только на три, — хмыкнул Виктор.

Вася кивнул на стеллаж, одна полка которого была заставлена литературой по Японии, Китаю, восточной философии и военному искусству, — в последнее время хозяина кабинета увлекла тема Востока, а на работе свободного времени порой бывало больше, чем дома.

— То-то я и смотрю. А вдруг и с трех крышняк сорвет? Кто ж его знает? Приедешь вот обратно с хвостиком и будешь, как тот ушлёпок, сидеть ножки калачиком и мычать про себя. Кайф, я думаю, относительный…

— Там видно будет, — грустно сказал Виктор.

Перспективу того, что в результате японского «обучения» у него может «съехать крыша», он вполне допускал. Как наименьшее из возможных зол.

— Слушай, а то, может, ну их всех — и давай ко мне в бригаду! — с жаром сказал Вася. — А чо? Спалим, в натуре, твой шалман, а в нем бомжа какого-нибудь. Московским скажем, что по недосмотру сожгли хозяина, ну вот, хоть убейте, был человек — и нет человека. А тебе фейс переделаем. У меня хирург пластический есть — закачаешься. Какую хочешь тебе морду нарисует, чисто Паганини. Документы — не проблема. У тебя ж не голова — а дом советов, а ты в барыги подался…

Виктор с сожалением посмотрел на главаря местного криминалитета.

— Паганини не морды рисовал, а на скрипке играл. А ты, Вась, боевиков лишку пересмотрел. «Шалман спалим, фейс переделаем, документы не проблема…» Это не совсем московские, Вася. Это — гораздо хуже.

— Кто это может быть хуже московских? — удивился Вася. — Японские, что ли? Так их же тогда вроде как всех положили…

И задумался.

— Ладно, Вась, пора мне, пожалуй, — сказал Виктор, черкнув на листе со столбцами цифр несколько строк. — Вот по этому адресу сможешь переводы слать?

— Да не вопрос, братуха, — очнулся от дум Вася. — Только мне на это дело десятки за глаза хватит.

Он развязал шпагат и взял одну пачку.

— Остальное — твоё.

— Остальное, Вась, положи в банк на мое имя. Приеду — разберусь.

— Не вопрос, какие базары?

Заметно повеселевший Вася сгреб деньги обратно и запихал их во внутренний карман пальто.

— На дорогу-то деньги есть? Может, оставить скока-нибудь?

— Да есть. Как раз на дорогу и наторговал, — усмехнулся Виктор, вставая из-за стола.

— Давай подвезу, — предложил Вася, тоже вставая со стула и потирая мягкое место. — Ух, стулья для гостей у тебя и жесткие! Вся задница деревянная.

— Вот ты новые и купишь, — хмыкнул Виктор.

— Да уж придется. И не только стулья, — сказал главарь ОПГ, уже хозяйским взглядом окидывая кабинет. — Ну чо, тебя подвезти?

— Спасибо, обойдусь, — сказал Виктор. — У меня машина еще не совсем развалилась.

— А ее продавать будешь? — сделал стойку Вася. — Она у тебя за три года сгниет — к гадалке не ходи.

— Забирай, — махнул рукой Виктор.

— За десятку?

— Забирай за десятку.

— О, нормальный базар! — обрадовался Вася. — Я твою тачилу видел, она еще побегает о-го-го как!

«Сам знаю», — безразлично подумал Виктор. А вслух сказал: