Поздравил генерал оригинально. Заглянув в карету, тотчас выволок оттуда обладателя романовского профиля за шкирку и потащил на станцию. Приятель незаконнорожденного князя засеменил следом.

Заняв место за столом, генерал устроил допрос, поставив нарушителей посреди комнаты под охраной Николая:

– Ну! И как вас молодцы, князья великие, звать-величать?

– Александр Владимиров, Тучин сын, – ответил шатен, изображавший мстительного романовского отпрыска.

– Денис Кондратов, Угаров сын, – ответил второй.

– Как, как? Тучин и Угаров? Владимира Алексеевича и Кондрата Денисовича сыновья? – обрадовался Веригин.

– Так точно, господин генерал-майор! – хором ответили юноши.

– Что-то у вас на этой станции, ваше высокопревосходительство, одни знакомцы, – заметил Терлецкий.

– Помесишь с мое в сапогах – всех орлов в России знать будешь, – отрезал Веригин. – И как вас, юноши, понимать? Чем вызван сей маскарад?

– Год дома не были! – жалобно протянул назвавшийся Угаровым.

– С турками сражались? – предположил Веригин и, не дожидаясь ответа, похвалил: – Молодцы! Герои! В отцов пошли! Под Аустерлицем Кондрат Угаров вытащил с батареи раненого Володю Тучина. Хоть и самого ранили, друга спас! Почему в штатском?

– Мы из Италии возвращаемся, ваше высокопревосходительство, – еще более жалобно сообщил Угаров. – Изучали лучшие образцы живописи и архитектуры! В войсках не служим. Мы – художники!

Веригин схватился за сердце.

– Художники?!

– Художники! – гордо подтвердил Тучин. – Отец считает, что Родине можно служить не только шпагой, но и кистью.

– Да, крепко его контузило! Твой отец тоже так считает? – обратился генерал к Угарову.

– Мой отец покинул этот мир пятнадцать лет назад, – ответил Денис Угаров, – я его почти не помню, воспитанием моим занимался Владимир Алексеевич Тучин. Мы с Сашей как братья.

– В академии художеств учились? – спросил Веригин с нескрываемым отвращением.

– Нет, отец говорит, там немецкие профессора своих же немецких детей учат, – пояснил Тучин. – А настоящее искусство в Италии. Оттуда нам педагогов и выписывал, а когда подросли, самих учиться отправил.

– Насчет немцев Володя прав! Все заполонили! Что ж делать-то с вами, самозванцами?

– Простите! Больше не будем! – хором ответили Тучин с Угаровым.

– Только ради папенек! – Генерал погрозил юношам пальцем. – Сочин! Дормез готов?

– Готов! – как-то чересчур задумчиво ответил смотритель, посматривая в окошко. Из подъехавшей прямо к дому кибитки вылез средних лет щеголь. Неторопливо отряхнув с брюк пыль, он вошел в избу.

– Забыли что? – обеспокоенно поинтересовался смотритель.

– Мост сгорел! – с легким польским акцентом ответил щеголь.

– Ой, божечки, быть того не может! – запричитал отставной солдат.

– Сочин, докладывай, какой такой мост? – скомандовал генерал.

Бывший солдат моментально вытянулся.

– Тут, верстах в десяти, тракт через него идет.

– Мне в ту сторону ехать?

– Всем в ту сторону. Я еще удивлялся, что за целое утро оттудова никто не прибыл.

– Часто мост жгут?

– Никак нет-с.

– Брод есть?

– Никак нет-с.

– Объезд есть?

– Зимой есть.

– А осенью?

– В другое время года никак нет-с. На старом тракте, коли не мороз, непролазная грязь.

Веригин вспомнил о вернувшемся франте.

– Генерал-майор Веригин, – представился он, – с кем имею честь?

– Анджей Шулявский, польский дворянин, следую в Петербург по личному делу, – сообщил франт, изящно щелкнув каблуками.

– Расскажите-ка поподробней о сгоревшем мосте. Может, по дороге кого подозрительного встретили?

– Увы, выехав, я сразу укрылся пледом и заснул. Ямщик разбудил меня около моста. Мы полюбовались пожаром и отправились обратно.

Тоннер выглянул в окно. Ту же историю рассказывал товарищам ямщик, возивший Шулявского. Он размахивал руками, лицо его то застывало в драматическом напряжении, то корчилось ужасающими гримасами. Слушатели по-своему сопереживали, переставая сплевывать шелуху от семечек в кульминациях.

Веригин подозвал адъютанта:

– Николай, скачи в Смоленск. Пусть пришлют отряд восстанавливать мост.

– Господин генерал, – вдруг вмешался Сочин, – когда весной ентот мост льдинами разметало, крестьяне здешнего помещика Северского за два дня его отремонтировали. Северским без моста никак: поместье большое, по обе стороны реки. А солдат из Смоленска недели две будем ждать.

– Верно мыслишь, смотритель! Как, говоришь, фамилия помещика-то? Свирский?

– Северский, его сиятельство князь Василий Васильевич Северский.

– Князь Северский, да ты что?!

Тоннер уже не удивился бы знакомству генерала ни с папой Римским, ни с вождем племени мунси.

Оказалось, однако, что Веригин только слышал про Северского: знатного рода, служил в армии, давно вышел в отставку, живет в имении.

– Ладно, поеду к князю просить о помощи. – Генерал осмотрел избу и присутствующих. – Хм, мы все вместе здесь и двух дней не протянем! Надо проситься на ночлег. Усадьба большая?

– Большая! Только свадьба там сегодня!

– Сына женит или дочь выдает?

– Сам женится!

– Седина, значит, в бороду, а бес в ребро! Молодец! – нараспев похвалил генерал. – Тогда поедем все вместе. Какая свадьба без гостей?

Илья Андреевич поразился, с какой легкостью принял генерал решение. Вот будет нежданная радость у здешнего помещика, когда к нему явятся сразу восемь незваных гостей!

– Без подарков как-то неудобно, – выразил свои сомнения вслух Тоннер.

– А я свою табакерку подарю, – решил генерал. – Почти новая!

– У нас тоже табакерки есть, с видами Рима, – вспомнили Тучин с Угаровым.

– Я подарю свою книгу! – предложил американец. – Настоящая русская свадьба! Какая удача!

– Вы, господин Терлецкий? – осведомился Веригин.

– Мне тоже книжку дашь, – сказал Федор Максимович американцу. – Не дашь, здесь останемся.

Роос уныло кивнул головой.

– Вы, пан Шулявский?

– А я всегда вожу с собой несколько безделушек, специально для подарунков. Краснодеревный футляр с пистолями подойдет?

– Более чем! – похвалил поляка генерал. – Надеюсь, и у вас, доктор, что-нибудь подобное имеется?