конца. Я видел, что он не верит мне. Поэтому я пошел на отчаянный шаг – показал встречу президентов различных стран и переговоры «серых кардиналов» по секретным средствам связи. Я сделал так, что эту информацию видел только главный руководитель проекта при помощи моих безотказных помощников.

И генерал поверил, он понял, что его разменяли в политической игре. Он, невольно, опередил события и создал монстра, которого боялся, прежде всего, сам президент и его окружение. Генерал всё осмыслил, и принял решение вернуться в офис. Он усилил меры по своей безопасности, не так-то просто убить боевого генерала. Илья Борисович проверил мою информацию насчет кресла, заварника и душа, все мои опасения подтвердились. Генерала опять вызвали в Кремль.

– Аркадий, этот Илья Борисович опять нам будет мультики показывать про человеков-пауков и черепашек – ниндзя. Не верю, не верю в сверх. способности неандертальцев.

Президент выговаривал министру обороны, повторяя слова американского коллеги. Я стоял в стороне, как ненужная вещь, как вешалка, которая давно своё отслужила. Президент даже не удостоил меня своим вниманием. По его выражениям я понял, что меня принимают за обыкновенного шарлатана.

– Я вам мало денег даю на оборону государства? Это вас касается Илья Борисович. (я готов был провалиться сквозь землю, у меня покраснели уши от обиды и стыда, что я позволил так со мной обращаться)

– Хорошо, я дам испытание для вашей команды. Завтра недалеко от Сирии из района Средиземного моря будут проведены учебные стрельбы, ракеты должны попасть по одному из островов в Каспийском море. Если ваша команда сможет помешать проведению стрельб или ракеты не достигнут назначенной им цели, то я принимаю вашу работу, как зачёт, в оправдание потраченных вами денег.

Я стоял, не жив не мертв. Надо предупредить ребят о новом задании от президента.

– Не надо предупреждать. Я контролирую.

– Жила! Это ты?

– Я, Илья Борисович. Всё будет хорошо, мы отправим ракеты в другое место, в Чёрном море тоже множество бесхозных остовов, только вы предупредите соседние страны о учебных стрельбах, чтобы не было никаких инцидентов с рыбаками, или купальщиками.

Глава 4

Смерека собрала команду. Теперь все с надеждой смотрели на Сола с Руном, только они могли обойти защиту ракет и изменить их навигацию в пусковом комплексе. Сложность заключалась в том, что мы не знали, конкретно, откуда стартуют ракеты. В работу подключилась вся команда. Приказ на старт ракет с координатами цели был отдан на следующее утро. У нас была вся обстановка по побережью Средиземного моря около Сирии. Но мы всё равно просчитались – ракеты были выпущены с подводных лодок, все цели в одном направлении. У горцев были считанные минуты для изменения координат попадания. Сол с Руном справились, сожгли всю электронную начинку ракет и в ручном режиме, довели их до безымянного острова в Чёрном море. Я прослеживал их навигацию, глазами дельфинов и черноморских бакланов. Знаете, как тяжело разворачивались эти ракеты! Каждая весом, наверное, с тонну. От безымянного острова ничего не осталось. Вернее, он так и остался безымянным, но уже не островом, а атоллом. Ракеты сделали своё дело.

***

Позвонил президент, принёс свои извинения. Западная пресса разрывалась насчёт неудачных ракетных стрельб России. Сегодня с утра у генерала всё не ладилось: кофе в гостинице был недостаточно горяч, водитель сообщил о поломке машины, билеты, на скоростной поезд до Пскова, принесли с опозданием. Теперь придётся ловить такси, чтобы вовремя успеть на рижский вокзал до отправления поезда.

И всё-таки я опоздал, поезд ушёл перед моим носом. Кто-то в мозгу хихикнул.

– Жила? Это ты.

– Не-а! Не я, Илья Борисович.

– Врёшь ты всё. Это по твоей команде у меня всё падает из рук, это ты поломал мою машину, это ты подстроил, чтобы я опоздал на поезд. Жила, тебе это не сойдёт с рук, я загоняю тебя по нарядам, дай только добраться до Калининградской области.

– Вот так всегда. Ему жизнь спасаешь, а он нарядами грозит.

И я показал генералу работу спец служб. Приказ отдал лично президент и поезд не доедет до Пскова, уйдёт вместе с мостом в реку, под лёд. Всё спишут на террористов. Генерал понял, что шутки кончились, он свои игры со смертью отыграл давно. Жила всё успел продумать: все считали, что генерал ехал именно этим поездом, просто ему немного не повезло. Генерал пошёл к другу, он не раз выручал его раньше.

– Аркаша! Нужна твоя помощь. Тут такое дело…

Друг приложил палец к губам. Илья всё прекрасно понял. Плохо, что он подставил товарища. Москва – это один из немногих городов, где всё прослушивается, в любом месте, снимается на камеры и фиксируется каждый ваш шаг, каждый вздох, каждое движение. Друг завёл меня в гараж, где в стационарно стоящем «Запорожце» был вмонтирован бар. Там мы и приговорили бутылку грузинского вина. Я рассказал министру про интриги вокруг моего имени, рассказал про инсценировку своей смерти в поезде. Рассказал о роли президента в моём деле. Друг выслушал, ничего не спрашивая. Я попросил его сделать мне новые документы на другое имя и легализировать команду из послушников калининградского замка где-нибудь за рубежом, в маленькой, не играющей большой роли, стране. Мне легче будет командовать ими там, где они находятся далеко от зон отрицательного влияния.

– Пять человек – это будет последняя моя армия. Ты, если будет нужно помочь, не стесняйся, обращайся Аркадий.

Илья Борисович растворился в муравейнике московских улиц. Он даже не захотел побывать на своих похоронах.

***

– Я умею смотреть и рассказывать.

–Жила, ты опять филонишь? Где мы сейчас должны быть?

Как ей объяснить, что нам туда не надо – на полигон, парашютные прыжки закончатся без нас, а наш вертолёт взорвётся через двадцать секунд.

– Ой, что это было?

Командирша подымалась с земли, а над полигоном были клубы чёрного дыма. Это догорал вертолёт, в котором мы должны были лететь. А теперь начиналось самое интересное. Я не успел отреагировать задохнулся от сонного дыма. Мы все очутились там, куда боялись попасть – в лаборатории, только у нас не стирали память, наоборот, мы должны были изучить кучу европейских языков. Смереке легко давались занятия под гипнозом, эти языки ей казались родными, ни у кого из нас не возникало трудностей с изучением языков, кроме Самара, он как-то себя к европейцам не относил. Но специалисты из лаборатории знали своё дело, вскоре Самар говорил лучше нас, пытался песни петь на словенском, а на болгарском замучил всех нас своими загадками. Никогда не замечал склонности