Когда 14 апреля 1900 г. президент Франции Эмиль Лубе открывал Всемирную выставку в Париже, он в своей речи призывал к справедливости и доброте. В комментариях же прессы того времени доброты недоставало. Экспозиции не были закончены, пространство выставки представляло собой пыльную стройплощадку, а гигантская статуя при входе вызывала почти всеобщую неприязнь. Моделью для нее послужила актриса Сара Бернар в модном вечернем платье. И все же выставка имела успех и привлекла более 50 млн посетителей.

Стиль и содержание выставки были отчасти связаны со славными достижениями прошлого – каждая нация демонстрировала свои сокровища: картины, скульптуры, редкие книги, свитки… Кроме того, нашлось место и присущим каждой нации занятиям. Так, в канадском павильоне можно было полюбоваться мехами, в финском бросались в глаза изделия из древесины, а португальцы украсили свой павильон декоративными рыбами. Многие европейские павильоны подражали готическому стилю или постройкам эпохи Возрождения, хотя маленькая Швейцария построила шале, Китай воспроизвел часть Запретного города в Пекине, а Сиам (теперешний Таиланд) соорудил пагоду. Истощенная, но все еще великая Османская империя, простиравшаяся от Балкан через Турцию до самого Ближнего Востока, создала павильон, в котором различные стили смешивались так же, как и народы самой империи, включавшие в себя христиан, мусульман и иудеев, а также множество других этносов. Цветные плитки и кирпичи, арки и башни, готические окна, элементы мечетей и даже великого базара в Константинополе (тогда и ныне – Стамбул) – все это было выстроено так, что в целом каким-то образом напоминало Айя-Софию, некогда великий христианский собор Святой Софии, после османского завоевания превращенный в мечеть.

На крыше германского павильона высилась статуя трубящего герольда, вполне подходившая к образу самой молодой из великих европейских держав. Внутри находилась точная копия библиотеки Фридриха Великого – немцы тактично не стали заострять внимание на военных победах последнего, многие из которых были одержаны над Францией. Западный фасад павильона намекал, однако, на новое соперничество, разворачивавшееся между Германией и величайшей морской державой мира – Великобританией: там было изображено бурное море с поющими сиренами и афоризмом, который, ходили слухи, сочинил лично германский император Вильгельм II: «Звезда фортуны зовет смельчака поднять якорь и устремиться на завоевание морей». В других частях выставки можно было увидеть множество свидетельств стремительного роста могущества страны, возникшей лишь в 1871 г. Например, во дворце электричества имелся сделанный в Германии огромный кран, который мог поднять груз 25 тонн.

У Австро-Венгрии, ближайшего союзника Германии в Европе, было два отдельных павильона – по одному на каждую из частей дуалистической монархии. Австрийский был триумфом стиля арнуво, который появился недавно и как раз завоевывал Европу. В фонтанах там играли мраморные херувимы и дельфины, а лестничные марши поддерживали огромные статуи. Каждый дюйм стен, казалось, был покрыт золотой листвой, драгоценными камнями, комическими или трагическими масками или гирляндами. Главный зал был зарезервирован для членов семейства Габсбургов, которые веками правили великой империей, простиравшейся от центра Европы до Альп и Адриатики. Экспозиции содержали работы поляков, чехов и южных славян с берегов Далмации – и лишь некоторых из народов, живших под властью двуединой державы. Между австрийским павильоном и экспозицией Венгрии находился небольшой павильон Боснии, формально еще являвшейся частью Османской империи, но с 1878 г. управлявшейся из Вены. Боснийский павильон, изящно отделанный мастерами из Сараева, столицы провинции, был, согласно путеводителю издательства Hachette, похож на юную девушку, впервые выведенную в свет родителями[7]. И «родители» явно были не очень этому рады.

Общий настрой венгерского павильона был крайне националистическим. Австрийские критики неприязненно замечали, что представленные образчики народного художественного промысла были слишком яркими и вульгарными. Экспозиция также включала реконструкцию цитадели Коморна (комарно, komárom), которая в XVI в. стояла на пути у турок во время их экспансии в Европе. В куда менее давние времена, в 1848 г., ее удерживали венгерские националисты, но революция против Габсбургов не удалась, и австрийцы снова захватили крепость в 1849 г. Еще одна комната была посвящена гусарам, войскам, прославившимся своей храбростью в войнах с османами. А вот «невенгерским» народам, жившим в черте границ Венгрии, – например, хорватам или румынам – внимания было уделено куда меньше.

Италия была, подобно Германии, новым государством и считалась великой державой более из вежливости, нежели из-за реальной силы. Ее павильон походил на огромный, богато украшенный собор. На его золотом куполе высился триумфально распростерший крылья гигантский орел. Внутри павильон был наполнен произведениями искусства Средних веков и Возрождения, но эти достижения прошлого казались тяжелым грузом для молодой и бедной страны. Британия, напротив, избрала более скромный подход, хотя она все еще господствовала в мировой торговле и промышленном производстве, имея самый большой в мире флот и самую обширную колониальную империю. Экспозиция Британии помещалась в уютном деревенском доме, построенном в тюдоровском стиле многообещающим молодым архитектором Эрвином Лаченсом. Внутри главным образом были представлены картины британских художников XVIII столетия. Некоторые частные коллекционеры отказались предоставить для выставки свои картины, поскольку отношения Великобритании с Францией, традиционно непростые, были в 1900 г. особенно напряженными[8].

Россия с гордостью занимала на выставке место ближайшего союзника Франции. Российская экспозиция была огромной и рассредоточенной по нескольким площадкам. Огромный дворец с кремлевскими мотивами был посвящен Сибири, а богато украшенный павильон соорудили в честь матери царя, императрицы Марии. Среди прочих экспонатов посетители могли увидеть сделанную из драгоценных камней карту Франции, которую Николай II послал хозяевам выставки в подарок – богатствами Романовых можно было только восхищаться.

У Франции собственного павильона не было – ведь вся выставка, в конце концов, была задумана как монумент французской цивилизации, французскому могуществу, французской промышленности и сельскому хозяйству – а также французским колониям. Достижениям Франции были посвящены помещения в самых разных специальных экспозициях. Французская секция во дворце изящных искусств была, по путеводителю, образцом роскоши и хорошего вкуса. Выставка в целом была символом желания Франции снова утвердиться в роли великой державы, хотя за тридцать лет до этого она была полностью разгромлена, пытаясь не допустить возникновения Германской империи.

Тем не менее французы утверждали, что Всемирная выставка является «символом мира и гармонии» для всего человечества. Хотя среди более чем сорока представленных на выставке стран преобладали европейские, у США, Китая и нескольких стран Латинской Америки тоже были свои павильоны. Однако в качестве напоминания о том, кто властвует над миром, значительная часть выставки была посвящена различным колониям, и европейские страны таким образом хвалились своими владениями. Посетители изумлялись при виде экзотических растений и животных, прогуливались мимо декоративных африканских деревень, наблюдали за работой ремесленников из Французского Индокитая или делали покупки на североафриканских базарах. «Гибкие танцовщицы, – строго заметил американский наблюдатель, – извиваются наиболее извращенными способами из всех, что ведомы последовательницам Терпсихоры»[9]. Посетители выставки покидали ее с комфортной уверенностью в превосходстве своей цивилизации и в том, что ее плоды распространяются по всему миру.