одного из учеников ее класса не отправили во вспомогательную школу для неуспевающих. Она настояла: если этот ученик умный на ее уроках, то пусть его учат так, чтобы он полюбил и другие предметы. Но о себе просить или требовать совсем не умеет.

Я нечаянно приложила руку к тому, что Маргарита стала работать в Шевченко. На каком-то совещании в областном городе я так расхваливала нашу учительницу музыки, что все притихли. Вскоре ее забрали от нас в город в одну из лучших школ. Она ушла, еще и потому, что в городе жил ее отец. Слышала, что Плиева поступала в Академию Художеств имени Репина в Ленинграде, но ее не приняли. Тогда она закончила исторический факультет и уже с этим багажом знаний опять сдавала экзамены в выбранную ею Академию.

Маргарита Плиева – кандидат искусствоведения, деятель искусств республики Южной Осетии и прочие ее заслуги долго перечислять. Мы общаемся с нею по скайпу, как и с другими бывшими учителями и учениками нашей незабвенной школы, из поселка с пыльными бурями, слепящим солнцем, с ветерком, пахнущим Каспием. Там было много друзей, очень много. И мы остались друзьями с того счастливого времени до сих пор.

Песни в Югославии. Мы с Сауле собрались ехать в Югославию, а потом я раздумала. Но Сауле не интересно путешествовать без меня и я поддалась на ее уговоры с условием, что она пожертвует свободой и станет работать вместо меня организатором внеклассной работы. Жесткое условие, но она уступила старшему товарищу.

Наша руководительница, молодуха из Шевченко, по общему мнению прошла то и се и медные трубы. Опытность в чем надо и в чем не надо чувствовалась во всем ее облике. Зачем-то потребовала взять с собой по две бутылки водки. Я ослушалась, не понимая, зачем они мне понадобятся, а Сауле взяла одну. Эта партийная деятельница что-то сильно намудрила с оплатой в отеле в Москве. Сауле – не промах, ворчала вслух, пока наша дама не вернула группе часть денег. Сауле попала в опалу, заодно и я с ней. В великолепном здании Модема нам выделили комнату с окнами в сторону двора, где рано утром гудели машины и к нам доносился душный чад от кухонных плит. И мы не могли любоваться из окна Адриатическим морем.

В столовой рядом оказались три группы: мы, казахи, украинцы и группа из Прибалтики. Мы для них не существовали. Украинки – высокие, грудастые, чернобровые, как на подбор. Прибалты – еще выше их на голову, стройные, загорелые, белесые. Отличались раскованностью. Например, не обходилось без того, чтобы кто-либо из девушек, вместо приветствия, наверное, бросались на шею парню и висли на нем. Но, главное, такие патриоты своей «великой» родины: перед обедом исполняли свой гимн под руководством седовласого важного крепыша. Для них, повторяю, азиаты оставались пустым местом.

Но… до поры до времени.

Вдруг разрекламировали поездку на ближайший остров – концерт, необычное угощение, немыслимые красоты. Тут уж и Сауле бросила в сумку свою бутылку. Трое крепких, одинаково красивых парней югославов, точную национальность их не знали, ловко вели наш катерок. А вокруг – голубизна неба и моря, только светлые брызги летят от нашего торопливого хода.

Хозяин островка – весь улыбка и добродушие. Первые длинные дощатые столы заняла наша группа. Я уселась с краю, а хозяин острова подхватил припоздавшую Сауле и еще одну девушку из Шевченко и повел их в домик с верандочкой, куда направились и мотористы. На столах обычная закуска, белое вино и что-то покрепче. Через некоторое время хозяин начал вынимать из печи, наподобие русской, и разносить только что выловленную рыбу, печеную на углях, посыпанную травами, политую белым вином – шашлык, только из рыбы. Вот оно необычное угощение!

Где-то заиграла живая музыка. Трое парнишек с национальными инструментами поиграли, почти не замеченные, у столов украинцев и прибалтов, приплясывая, подошли к нашему столу. И тут началось главное!

Кто может сравниться с разносторонне образованными учителями, большинство из которых русоведы! Вот литератор из соседнего с Ералиево поселка Жетыбай, не очень молодая, но бойкая, улыбчивая – она показалась в конце концов всем красавицей. Она начала командовать мальчишками, как своими учениками, к ней присоединились и другие учителя. Музыканты подошли к нам и остались в плену до конца праздника.

Детали не важны. Но по нашим заявкам ребята исполняли все наши любимые песни. Своим хором учителя удивили и украинских неприступных красавиц. Сначала нерешительно, потом дружно и веселее они стали подпевать нашему хору свои же украинские песни. А молодые люди из Прибалтики невольно поворачивались в нашу сторону. Особенно, когда услышали песенку их соседей финнов:

–«Если к другому уходит невеста,

То неизвестно, кому повезло! Эх, рула…»

Благо советское радио неумолчно пело шедевры всех наших союзных республик. И мы знали их, если не до конца, то припев уж точно могли пропеть запевалам.

– Мальчики, а эту знаете?

Молодцы пареньки, они и русский язык понимали, и все песни российские знали. Они невольно развеселились, играли и приплясывали с удовольствием. Прибалты сели сначала вполоборота, потом многие из них вообще развернулись в сторону Азии!

И вдруг – гопак. Это выкрикнули заявку от украинского стола. Парень выскочил на небольшую площадку и призывно оглядывался на своих подружек. Мне же надо было, как всегда, вмешаться в благое дело. Ведь есть возможность уложить на лопатки высокомерных братьев-славян.

– Софья! Софья, миленькая, иди! Скорее, скорее, как раз не рано и не поздно!

Софья Бакитжановна мастерски руководила в нашей школе танцевальным кружком и умела добиваться успеха. Ее ученики не раз танцевали не только в школе, но и в поселковом клубе. Она уже загорелась танцем, но стеснялась.

Ее поддержали учителя из Шевченко:

– Девушка, если умеешь, ну-ка покажи им настоящий гопак!

Софья, встала улыбаясь и… Нет, наши песни не совсем дошли до душ украинских баб… Я видела, как одна из них прищурилась и подтолкнула подругу локтем, мол, что за гопак сумет показать эта узкоглазая… А Софья вспорхнула легкой бабочкой и помчалась между столами. Она легко и радостно показала им такой класс! Заворожила всех до одного талантливая наша красавица! Никто из девиц не решился соперничать с нею, а парни выскочили в кружок все.

Софья заводила их, завораживала… У нее танцевало все, подчинялись украинскому гопаку не только ее красивые ножки в туфельках, как у Золушки, вокруг которых вихрем вилось ее крепдешиновое платье, гибкие руки, веселые глаза, все ее милое лицо, ставшее вмиг озорным и праздничным – все это было настоящим украинским