В 327 г. до н. э. Александр Македонский вошел в Пенджаб, открыв врата между Востоком и Западом. Он уже завоевал почти весь Ближний Восток, и культы и мистерии Египта, Греции, Анатолии и Ирана слились в синкретическом озарении. Примерно к 100 г. до н. э. Старый Шелковый путь (как его тогда называли) проходил через Сирию, Индию и Китай, а к 49 г. до н. э. Юлий Цезарь покорил Галлию. К моменту рождения Христа во всем цивилизованном мире произошел взаимный обмен не только божествами, но также идеями и верованиями.

Главный храм Богини в то время во всем Ближнем Востоке был в Эфесе (на территории современной Турции), и там ее звали Артемидой. Именно в этом городе «в год Господа нашего 431» было объявлено, что Мария – это та Богиня, которая и существовала от начала времен: Theotokos (Богоматерь).

Как вы думаете, возможно ли, что после всех этих тысячелетий постоянных изменений облика и условий жизни она не сможет помочь своим дочерям понять, кто же они есть на самом деле?

Рис. 2. Венера Леспюгская (резьба по слоновой кости, Юго-Западная Франция, 25 тыс. лет до н. э.)

Центральными фигурами мифологий, с которых мне хочется начать, являются богини. Почему бы и нет? Самый простой образ Богини в ранних земледельческих культурах палеолита – Мать-Земля. Земля дает и подпитывает жизнь, поэтому ее сила заключается в том же, в чем и сила женщины.

Но в первобытной мифологии бытовало два основных уклада. Один связан с жизнью земледельцев и культом Богини, а второй – с мужскими богами, которым обычно поклонялись кочевники-скотоводы. В древних обществах женщины обычно ассоциировались с миром растений. В древнейших традициях охотников и собирателей именно женщины обычно собирали растения для еды и ловили мелкую дичь, а мужчины занимались охотой на крупную добычу. Поэтому мужчины ассоциировались с убийством, а женщины – с сохранением и поддержанием жизни. Это типичная базовая ассоциация в первобытных мифологиях.

До того как люди научились культивировать сельскохозяйственные культуры, разводить, селекционировать и приручать животных, все население земли состояло из собирателей и охотников. Области великой охоты простирались от европейских равнин до озера Байкал в Сибири. Позднее охотники добрались до самой Арктики. Затем они мигрировали в Северную Африку. Сахара в то время представляла собой поросшую зеленью равнину. А когда Сахара высохла, они переместились дальше, в Южную Африку.

Вдоль экваториальной зоны основной пищей были овощи. Так и возникли две абсолютно разные группы людей, два принципиально различных культурных акцента.

Во время охоты пища добывается мужчинами ценой огромного риска. До 1500 г. до н. э. у них даже не было лука и стрел; им приходилось просто преследовать огромных животных – волосатых носорогов, мамонтов и т. д. И тогда в охотничьих племенах развилась маскулинная склонность к действию, мужественность и культ сильного человека, способного добыть пропитание для семьи.

Но в экваториальной зоне, вообще-то говоря, каждый мог просто сорвать банан, поэтому личные заслуги ценились не столь высоко. Более того, поскольку биологические функции женщины напоминают мифологические силы самой Земли и направлены на рождение и сохранение новой жизни, то ее магия считалась особенно могущественной в тропической зоне.

В целом, говоря об охоте, мы имеем дело с мифологией, ориентированной на мужчин, а если речь идет о культивации растений, то мифология будет женской.

Теперь еще один важный момент: на раннем этапе развития человеческого общества оно, безусловно, состояло из охотников-следопытов. Примеры подобного рода мужской мифологии мы находим в пещерном искусстве ориньякской культуры раннего палеолита, датированном примерно 40 000 в. до н. э., а наиболее ранний из известных нам мотивов искусства – обнаженные фигурки богинь, которых называют палеолитическими Венерами.

В охотничьих обществах главное место отводится мужчине. Для него было важно, насколько он меткий, сможет ли убить врага – тогда это было в основном крупное животное, а также сможет ли он противостоять охотившимся в тех же землях чужакам. Поэтому все направлено на то, чтобы отражать духовный склад мужчины.

В этих культурах мужчине-охотнику помогает женщина. Этнолог Лео Фробениус[15] во время экспедиции в Конго стал свидетелем одного весьма примечательного ритуала. Его группу сопровождали три пигмея, два мужчины и одна женщина. Пигмеи – отличные охотники, и потому, когда ему потребовалось больше мяса во время сафари, он попросил их подстрелить ему газель. Они очень удивились, что он просил добыть ему газель как можно скорее – ведь сначала нужно было совершить соответствующий ритуал. И тогда Фробениус пошел за ними и наблюдал за проведением удивительного ритуала.

Сначала они поднялись на холм, вырвав траву, расчистили на земле свободный участок. На этом клочке чистой земли пигмеи нарисовали газель, которую собирались подстрелить. На следующее утро в момент восхода солнца, когда его лучи упали на рисунок на земле, один из маленьких охотников[16] направил на него свою стрелу и выстрелил – вдоль солнечного луча – в изображение газели, а женщина подняла руку и что-то пронзительно выкрикнула. Тогда они отправились на охоту и убили газель – попав точно в ту часть тела, которую поразила стрела на их рисунке. На следующее утро они собрали немного крови и шерсти убитой газели и возложили их на это изображение, и, когда на него снова упали лучи солнца, стерли рисунок.